лакомыми для Владика и Лады (Черномордик) оказались бананы. То, что оставалось, можно было есть старшим. Но в конце пребывания в Вене мы с Аллой все-таки взяли верх и все ели фрукты на равных.
На второй день после прилета нам было сказано прийти в израильское посольство. Мы не понимали, почему израильское, ведь мы не едем в эту страну. Когда мы прибыли на трамвае по адресу на ул. Брамса, улица была пустынна. Несколько молодых людей в порванных джинсах бродили вокруг и стояли, прислонившись к стенам домов. Перед нами было желтого цвета здание посольства. Мы двинулись к нему, и тут же один из бродяг подошел к нам. Он резко спросил: “Where are you going?”, – стало ясно, что этот человек связан с посольством. Я посмотрел ему в глаза, серые холодные, жесткие, жестокие глаза. Это было лицо человека, готового на все – даже на убийство, если нужно. Мороз пробежал по коже – мы как будто были участниками какого-то фильма ужасов. “To the Ambassy”, – ответил я, и мы, не оборачиваясь, пошли вперед. Он шел за нами, и спросив у двери нашу фамилию, вошел в вестибюль и сказал что-то по телефону на иврите. Ему ответили. “Wait”, – буркнул охранник посольства и оставил нас одних.
Некоторое время ничего не происходило. Может быть, нас рассматривали в видеокамеру или проверяли в списках вновь прибывших. Наконец, дверь открылась, и мы вошли. После тщательного обыска прямо у двери Аллу и меня ввели в комнату, где нас ждали двое. Я не очень помню их лица. Получив все сведения, которые у них, конечно, были, они начали нас уговаривать ехать в Израиль: “Вы едете в полную неизвестность, и вас ждут большие трудности”. Это была правда, мы молчали. “А у нас вашу семью ждет забота и полное обеспечение – квартира, работа, стипендия пока не устроитесь, образование для сына”. Это тоже была правда. Но невозможно было сказать, что восточная музыка мне не по вкусу, как невозможно открыть истинные, глубинные, честные причины нашего решения – что мы, дети Второй мировой войны, не хотим ехать в страну, где идет война, не хотим подвергать нашего сына тем опасностям, через которые прошли сами Мы мямлили что-то не очень членораздельное. Атмосфера была напряженная, хотелось, чтобы все это скорее кончилось, но вопросы сыпались один за другим: “Почему…? Что вы имеете против…? Как Израиль может обойтись без вас…”? Но разговор внезапно оборвался, когда задал вопрос я: “Имеем ли мы право сами решать свою судьбу и ехать, куда хотим”? – “Имеете”.
Мы вышли из посольства и направились к трамваю, те же молодые оборванные охранники стояли у стен, но на нас никто не обратил внимания. В гостинице нас ждал Владик, и Черномордики, и остатки бананов. Мы были счастливы и чувствовали себя свободными людьми. Это чувство свободы начало развиваться, как росток, именно в Вене и становилось все более мощным с каждым шагом вперед. Личная свобода была воздухом, которым мы начали дышать здесь.
Очень скоро произошла наша первая встреча и завязалась долгая дружба с Володей и Лидой Фрумкиными. Между нами было много общего: оба музыканты, Володя музыковед и замечательный исполнитель авторских песен (об этом мы узнали позже), а Лида пианистка. У нас было общее прошлое, многое из музыкальных вкусов и интересов совпадало, так что встречи и беседы трудно было закончить. Мы много гуляли по Вене и однажды оказались у здания Венского музыкального университета на улице Антона Веберна.
По инициативе Володи решили войти в здание и посмотреть на интерьер. Нам встретился в фойе любезный человек, который спросил, что нас интересует в здании университета, и Володя вдруг, к нашему общему изумлению, ответил, что мы музыканты из Москвы и Ленинграда, – дипломатично умолчав о нашем нынешнем статусе, – и хотели бы познакомиться с консерваторией. И тут австрийцы забегали, чтобы показать нам лучшее, что у них есть. Нас водили в классы, концертные залы, залы с коллекциями старинных инструментов, показали замечательный орган. Все было необычайно красиво и всюду – старина и столетние традиции. Посыпались вопросы о советских музыкантах: что сейчас играет Рихтер, как идут дела в оркестре Мравинского, как здоровье Юдиной? Отвечали, как могли. Мы пробыли там довольно долго в торжественной и строгой обстановке и, выйдя на площадь, окунулись в лучи мартовского солнца. Если бы не Володина смелость, нам никогда не пришлось бы с этим познакомиться. Спасибо ему. Лида и я тут же решили, что обязательно дадим вместе концерт в Риме, и мы это сделали. Я расскажу об этом в следующей главе. А позже уже в Новом Свете мы выступим с концертом в Норвичском университете в штате Вермонт. У нас было еще несколько чудных прогулок по Вене с Фрумкиными, но денег на оперу не было. Эту ужасную потерю мы никогда не возместили.
Вена для Аллы, Владика и меня была пешеходным городом. Мы исходили его вдоль и поперек, уставали ужасно, но красота перед нашими глазами открывалась неописуемая. Роскошные старинные дворцы, церкви, широкие бульвары и узенькие улицы, большие и маленькие магазины. Ужасное впечатление производили венские тротуары, загаженные испражнениями огромного количества собак, вернее, маленьких собачек. Их вели на поводках солидные венцы, и все было по правилам: для собак были выделены специальные места, обозначенные столбиками и нарисованным на асфальте пространством для их дел. Но бедные собачки этого не знали, и дамы и господа спокойно переступали кучки и шли вперед.
Мы остановились перед небольшим магазином одежды, раздумывая о том, что у Аллы и меня практически не было приличной одежды. Владика мы приодели в Детском мире в Москве. В это время из магазина вышел хозяин, маленького роста пожилой человек, который спросил, что мы ищем. Как могли, мы объяснили, и он пригласил нас внутрь. Мне сразу показалось, что он еврей, и по внешности, и по тому, как быстро он понял, кто мы, и предложил большую скидку. Купив Алле замечательную длинную юбку, а мне брюки и шелковую рубашку, мы вышли в его сопровождении, поблагодарили и двинулись вперед.
Вдруг он остановил нас ошеломляющим вопросом: “А вы не хотите оставить мне вашего мальчика? Такой хороший мальчик. Ему здесь будет очень хорошо”. Засмеявшись, мы ушли, и потом думали, всерьез ли он сделал такое нелепое предложение.
Алла через месяц, уже в Италии, в юбке, купленной в Вене
Мы побывали в нескольких венских церквях, которых множество, но все невозможно, конечно посетить за одну неделю, да и Владику это было
