перевезти вещи, а их-то у нас не было. Нужно было что-то продать на рынке, и мы решили расстаться с чудной кинокамерой, подаренной нашими запорожскими друзьями Левитиными. Получив за нее 800 лир, мы прибыли в Остию и начались поиски квартиры.
Это было нелегкое дело, и не потому, что сдающихся квартир не доставало, а, в основном, из-за языкового барьера. Для помощи с нами пошел Миша Шиллер. Важно было выяснить, что включает в себя квартирная плата, например, кто платит за электричество – хозяин или мы. Но как это сказать? Миша стал искать счетчик и, подойдя к нему, обратился к хозяину с вопросом: “Электричество? – рррррррр”? Рычание было, как звук мотора, очень громким, но напуганный владелец квартиры… понял вопрос и показал на меня. Мы ушли, и поиски начались заново.
Наконец, дня через два, которые мы прожили у Шиллеров, было найдено чудное жилище: просторная однокомнатная квартира с маленькой кухней и ванной на третьем этаже современного шестиэтажного дома, в котором даже были лифт и консьерж. Хозяева жили в Риме – симпатичная молодая художница и ее муж, служивший в армии – и приезжали в Остию время от времени. Благодаря вкусу нашей хозяйки квартира была обставлена, я бы сказал, элегантно. Пол, как везде в этих местах, покрыт плиткой, в нашем случае – желтыми и белыми квадратами. В квартире было все необходимое для жизни.
Быстрее всех с новыми условиями освоился Владик. Буквально через пару дней он начал немного говорить по-итальянски, а к концу нашего пребывания стал для нас вполне эффективным переводчиком. Мой итальянский был ограничен музыкальными терминами, но них далеко не поедешь, хотя я кое в чем с их помощью преуспел: в направлении и скорости. Вот фраза по-русски и по-итальянски (я уверен, со множеством ошибок, в ней подчеркнут каждый известный мне музыкальный термин), содержавшая инструкцию, куда идти – “Идите медленно прямо, затем направо, а в конце налево”, “Veni poco a poco sempre stritto, e a destra, alla fine a sinistro”.
С утра мы слышали из нашего окна крик: “Владимиро!”, и Владик бежал вниз, где, кроме товарищей, его ожидал самый главный подарок – мы купили – об этом вчера невозможно было даже подумать… машину. Он садился за руль выключенной машины и мог весь день просидеть, изображая ртом рев могучего мотора и делая движения рулем. Эта покупка была полной неожиданностью. Приехав в Остию, мы узнали, что у многих эмигрантов были автомобили, очень старые, но автомобили. Как, на какие деньги, ведь каждой семье разрешали вывезти 400 долларов, что за это можно купить, и зачем?
Ответом на все эти вопросы были типичная для нашей эмиграции дерзость и авантюризм. Один из первых вновь прибывших нашел старую машину, за которую владелец хотел получить 200300 долларов. Сошлись на двухстах, и эта цифра стала средней стоимостью машины, в зависимости от ее старости и размера. Так многие обзавелись автомобилями. Но что делать с машиной, когда наступает время отъезда из Италии? Ее продают за те же деньги следующему эмигранту. Таким образом пользование временно купленным автомобилем становилось бесплатным.
Шиллеры владели маленьким жучком-фольксвагеном. Это была древняя (из древнего Рима!!!) машина поблёкшего зеленого цвета с множеством ржавчины на своем старом теле. Но она послужила нам верой и правдой, и не только в Риме. 200 долларов уплатили и такую же сумму получили, уезжая в Канаду.
Так я начал водить машину впервые не где-нибудь, а в Италии. Те, кто знает, как там ездят, поймет все последовавшие для меня трудности. Мой шоферский опыт до этого был очень скромным. Перед отъездом из Москвы я получил несколько частных уроков вождения у весьма примечательного учителя: он был водителем грузовика, ругался матом и, как педагог, делал своим подопечным только одно указание – “Меньше газу”, которое звучало, как “Меньше хазу”, он был из Украины, и так произносил звук “Г” с придыханием. Эти слова звучали по увеличивающейся громкости и быстроте, явно предвидя катастрофу: “Меньше хазу, Меньше хазу, Меньше хазу, Меньше хазу, Меньше хазу, Меньше хазу, Меньше хазу! Твою мать”!
Уроки принесли результат, я сдал экзамен и получил права, и не обыкновенные, а Международные водительские права, и мог водить машину в любой стране мира. Но в голове не было ни малейшего представления о том, что меня ждет впереди. Незадолго до отъезда Шиллеров из Италии Миша предложил мне проехаться. Я сел в жучка и, после грузовика, почувствовал, что сижу под столом, но освоившись, двинулся довольно прямо. Это было в Остии, где я провел за рулем дней десять, медленно двигаясь по ее мирным улицам. Пришло время ехать в Рим, и тут я понял, что такое ад.
Большинство римских улиц имеют обозначение: “Senso unico” – “Одностороннее движение”, и выпутаться из этого лабиринта нелегко. Однажды, еще в Остии, когда я не знал, что такое Senso unico, я спокойно ехал по совершенно пустой улице и вдруг на перекрестке маленькой площади увидел фигуру полицейского. Надо сказать, что итальянский полицейский это нечто необыкновенное: очень высокого роста, по-римски красивый, со статной фигурой, в сверкающей форме, полный достоинства, он стоит и движется, как величественный монумент. Все больше робея, я подъехал к площади и остановился. Рука в перчатке протянулась ко мне, и белый палец приказал выйти из машины. Полицейский взял меня за руку и показал знак на углу: Senso unico и стрелку в направлении, противоположном тому, в котором я ехал. Я стал извиняться по-английски, как мог. Тогда он понял, что я иностранец и, наверное, новый эмигрант и, тут же смягчившись, указал снова на знак, и я вернулся в обратном направлении. Так началось мое знакомство с дорожными знаками в Италии.
И вот мы отправились в Рим. Дорога из Остии короткая и прямая, никаких проблем. Въехав в город, я сам не понимая как, оказался на огромной площади, в центре которой находился круг с каким-то монументом, вокруг него шли машины по нескольким полосам. Мы были в левой крайней полосе и, доехав до выезда, повернули направо, оказавшись опять… на том же кругу. В панике я поворачивался в стороны и вдруг с радостью увидел, что рядом со мной полицейская машина. Открыв боковое стекло, я на смеси английского и итальянского стал объяснить свои трудности. И полицейский понял! И вывел нас из этого кошмарного сна. Таким был мой первый въезд в Рим. Но теперь я, по крайней мере, знал, что такое Senso Unico, хотя ни к чему хорошему это тоже не
