оглянуться. Или ему показалось, или в нише, которую он только что миновал, тоже кто-то стоял. Значит, вернуться нельзя, остается идти вперед. Да, только вперед! Если засада есть, отступление уже отрезано, а если нет, поворачивать тем более глупо. Ричард медленно шел по самой середине улицы, делая вид, что наслаждается вечерней прохладой и ни о чем не подозревает.
Тень раздвоилась. Да, это не тени, это люди, стоящие в тени, и от них явно не приходится ждать ничего хорошего. Умом Ричард понимал, что нужно до последнего изображать неведение, но выдержка подвела, и юноша, сбросив с плеча плащ, выхватил шпагу. Лунный свет сверкнул на клинке, и в то же мгновение незнакомцы бросились вперед. К счастью для Дика, он успел отступить к стене, обезопасив себя с тыла. Нападающих было трое, они казались бродягами, да и вооружены были не шпагами, а дубинками, но положения Ричарда это отнюдь не облегчало.
Разбойники, и не подумав потребовать кошелек, сразу ринулись в атаку. Шпага Дика очертила дугу на уровне глаз нападавших, угрожая всем троим, – первый оказался осторожным и отшатнулся, другой, наоборот, шагнул вперед, явно намереваясь приложить юношу дубинкой по голове. Ричард сделал выпад, простой, но быстрый, и удар достиг цели – грабитель, держась за бок, с проклятиями отскочил. Но третий был уже рядом! Вспомнив уроки капитана Рута, Дик швырнул в налетающего справа бандита свой плащ и тут же почти наугад рубанул по запутавшейся в плотном сукне фигуре. Шпага угодила в мягкое, раздался еще один вопль, разбойник выронил занесенную было дубинку и пошатнулся. Увы, на этом успехи Дика и закончились. Осторожный разбойник зря времени не терял, а Ричард, увлекшись, отступил от спасительной стены, открыв спину. К счастью, бандит больше думал о собственной шкуре, чем об успехе, и ударил не слишком сильно. Удар дубинки пришелся в левое плечо. Дик тут же отпрыгнул, еще больше отдаляясь от стены, и заметил, что к троим нападавшим присоединились еще двое. В следующий миг ночь озарила рыжая вспышка, за которой немедленно последовала другая. Что-то свалилось, кто-то коротко и жутко крикнул, раздался затихающий топот…
Не прошло и полминуты, как на пустынной улице остались лишь Ричард Окделл и две неподвижные темные кучи. Дик растерянно оглянулся. Бандиты удрали вниз по улице, а негаданный спаситель, кем бы он ни был, как сквозь землю провалился. Ричард немного постоял, вслушиваясь в ночные шорохи, – никого. Собравшись с духом, юноша подошел к упавшим – неизвестный бил без промаха, разбойники были мертвы.
Шум сзади заставил юношу вновь схватиться за шпагу, но выскочившие из-за угла люди не походили на ночных грабителей. Справа что-то зашуршало, и Дик краем глаза успел заметить, как закачались ветки на облитом луной тополе. Таинственный стрелок, если это был он, спрыгнул по ту сторону забора и исчез в монастырском саду.
– Дикон!
Наль! Слава Создателю…
– Дикон, с тобой все в порядке? Что здесь было? Ты ранен?
– Грабители, – устало сообщил Дик. – Я не ранен. Откуда ты взялся?
– Знаешь, как ты ушел, у меня сердце не на месте было. Я решил тебя догнать, а Мариус любезно согласился пойти со мной. Да, позволь тебе представить – Мариус Коми́н, теньент из Торки.
– Закатные твари, вот это выстрелы! – Мариус, в котором Ричард признал их соседа, ставившего на красного петуха, присев на корточки, рассматривал трупы. – Ночью, в темноте, и прямо в лоб. Никогда б не поверил… Вас можно поздравить…
– Не меня, – честно признался Дик, хотя ему очень хотелось многозначительно скривить губы и обронить что-то о преимуществе дриксенских оружейников над прочими. Не считая морисков, разумеется. Может, юноша и поддался бы искушению, окажись у него при себе пистолеты, но это было слишком дорогим удовольствием.
– А кого?
– Не знаю. Я дрался… Сначала с тремя, двоих зацепил, но не сильно, потом к ним пристали еще двое… Мне, правду сказать, было не до смеху. И тут – выстрелы.
– А разбойники? – живо переспросил Наль.
– Убежали.
– Надо обыскать убитых, – деловито сказал Мариус. Обыск был очень тщательным, но у ночных негодяев не оказалось при себе ничего примечательного. Теньент решил, что на Дика напала обычная уличная банда, а спас его какой-нибудь дворянин, направлявшийся к любовнице и потому пожелавший остаться неизвестным. Наль согласился, но Ричард видел, что кузен не верит – по крайней мере в то, что касается разбойников.
Глава 4
Агарис
398 год К.С. 9-й день Весенних Молний
1
Робер с ненавистью посмотрел на пегую бороду Питера Хогберда. Борода двигалась, сквозь жесткие волосы виднелся большой мокрый рот с крепкими зубами. Питер вещал. Этот скот вел себя так, словно был королем, а не жрал из гоганской кормушки. Барона Питера Хогберда, красу и надежду Талига, купили гоганы. С потрохами.
Правнуки Кабиоховы знали цену всему и всем. Хогберд с его значительным видом, тюльпаном на гербе и густым, назидательным голосом обошелся им не так уж и дорого. Противно было другое – ему, Роберу Эпинэ, приходится играть в пакостную игру, которую называют политикой. Иноходец прекрасно знал, что гоганы заплатили кагетскому королю, или как он там у них называется, за то, что тот начнет пакостить на талигойской границе, но приходилось с умным видом слушать, как Питер распинается о братских чувствах, кои Адгемар Кагетский питает к Альдо Ракану, и ненависти кагетского народа к династии узурпаторов и захватчиков. Предлагалось поверить, что Адгемар сам предложил помощь. Ха! Да в седом мерзавце бескорыстия меньше, чем волос у улитки.
– Я не сомневаюсь, что вы с блеском выполните вашу миссию, маркиз. К тому же вы военный и сможете словом и делом оказать помощь кагетским воинам, горящим желанием возвести на трон Талигойи законного наследника. Дружба, связывающая наши державы…
Робер слушал вполуха. Лично он подозревал, что дружба тут и не ночевала, а кагеты горят лишь одним желанием – пограбить приграничные земли, но Хогберд, вернее, Енниоль, был прав в одном. Прилегающая к Caграннским горам Вараста – житница Талига. Когда ее разорят, Дораку придется туго, особенно если гоганы озаботятся взвинтить цены на зерно и убедить капитанов не возить хлеб в Талиг. В прошлый раз восстание потерпело крах из-за того, что простому люду было все равно, кто им правит. Голод и поднятые цены всегда порождают недовольных. Сильвестру придется усмирять бунты, но чем больше он станет вешать, тем больше будет желающих увидеть на фонаре его самого. Значит, нужно договариваться с Кагетой, даже не договариваться – все
