всем телом и роняя хлопья пены. Рокэ отпустил жеребца и засмеялся.
– Что нужно сказать, юноша?
– Благодарю, эр Рокэ, но я бы справился.
– Эта лошадь слишком молода и дурно выезжена, вам нужна другая.
– Мой конь из Надора!
– Я так и думал. Можете оставить его как память, но ездить на такой дряни мой оруженосец не будет.
– Эр… Монсеньор, – вообще-то Ричард не собирался никуда идти, но гордость требовала сказать хоть что-нибудь, – могу я сегодня быть свободен?
– Разумеется, – пожал плечами Алва, – однако, если вы собираетесь к даме, смените одежду. Запах конского пота женщин не привлекает.
2
Наль при виде родича удивился и не слишком-то обрадовался. Дикон понял, что кузен хотел провести вечер по-своему, но деваться юноше было некуда, разве что бесцельно шататься по Олларии, а это ему строго-настрого запретили. Вернуться в особняк Алвы Дик не мог, поскольку объявил Хуану, что у него много дел и он будет поздно.
– Ты куда-то уходишь? – небрежно поинтересовался Дик, оглядывая более чем скромное жилище.
– Вообще-то да, – улыбнулся Наль, – но нет дела, которое нельзя отложить. Дома у меня шаром покати, так что придется нам ужинать в каком-нибудь трактире.
– Но ты точно можешь?
– Точно, – заверил кузен. – Я пока еще не кансилльер, без меня Талигойя один вечер обойдется, так что пошли. Тут неподалеку есть местечко, где жарят мясо по-кагетски, ты должен попробовать.
Наль всегда любил хорошо покушать, в этом он пошел в матушку, у Эйвона же, напротив, было дурное пищеварение. Сколько Дик его помнил, граф ел только нежирное и несоленое, и все равно ему раз в несколько месяцев становилось плохо, зато кузен, если так и дальше пойдет, через пару лет ни в одну дверь не протиснется. Самого Дикона кулинарные изыски волновали мало, он предпочел бы посмотреть знаменитых танцовщиц или заглянуть в «Шпору», но Реджинальд после истории с разбойниками имел долгий разговор с эром Августом, после чего сделался ужасно недоверчивым. Дикон целую неделю злился на то, что кузен и кансилльер запретили ему встретиться с показавшимся им подозрительным Мариусом.
Ричард подчинился, хотя считал нападение случайностью – он шел один, был хорошо одет и казался легкой добычей. Реджинальд соглашался, но при этом вздыхал, как рота монахов, а потом у Мариуса кончился отпуск. Ричарда это огорчило – с гвардейцем всяко было бы веселей, чем с Налем. Глядя на серьезную круглую физиономию, юноша понял, что надо было пойти в «Шпору» одному. Или не в «Шпору», раз там бывает Эстебан с приятелями, а куда-нибудь еще. В конце концов, он уже взрослый, как-нибудь обойдется без няньки…
– Ладно, – вздохнул Повелитель Скал, готовясь к очередной нравоучительной беседе, – пошли есть кагетское мясо.
– Они его вымачивают в вине, – с жаром принялся рассказывать Наль, – а потом насаживают на такие особенные штуки и пекут на угольях.
Ну и пусть пекут… Ричарду хотелось послать Наля с его мясом к кошкам, но кузен уже надел шляпу и опоясался шпагой, которая придавала ему удивительно нелепый вид. Эйвон в своем неизменном темном плаще выглядел настоящим рыцарем, хоть и не пользующимся благоволением судьбы, а Реджинальд больше смахивал на лавочника. Дик еще раз взглянул на кузена и устыдился своих мыслей. Наль – настоящий друг и Человек Чести, на него можно положиться, как на каменную гору, а это главное. Что с того, что Эстебан красив и ловок, он – мерзавец, который, когда вырастет, станет новым Вороном, спасибо если без полководческого дара…
– Вот оно, «Солнце Кагеты», – объявил кузен, указывая на вывеску, где из-за очень острых и очень одинаковых гор поднималось нечто красное, круглое и утыканное то ли лучами, то ли копьями. – Кстати, у них подают и недурное вино. Конечно, пьянство до добра не доводит, но мясо принято запивать вином, так что пара кружек нам не повредит.
Они успели выпить только по одной, когда в «Солнце» ввалился Эстебан Колиньяр с несколькими приятелями. Кузен побледнел и затравленно оглянулся.
– Прости меня, Дикон, я не представлял, что они… Я никогда здесь их не видел… За нами следят. За тобой следят! Нужно уходить. Эр Август…
– Герцог Окделл, – Эстебан уже стоял с любезной улыбкой около стола, – какая встреча! Мне кажется, я недавно видел вас в «Острой шпоре», но, видимо, ошибся.
– Не ошибся, – отрезал Дик и спохватился, что ему тоже следует перейти на «вы». – У меня были неотложные дела…
– Но сейчас-то у вас их, надеюсь, нет? – пропел «навозник» самым любезным тоном.
– Нет, – подтвердил Дик, за что заработал под столом родственный пинок, после чего уточнил: – Монсеньор отпустил меня на целый вечер.
– Тогда предлагаю после ужина переместиться в «Руку судьбы» и сыграть в кости.
– Мы не можем, – отрезал Реджинальд. – У нас важная встреча.
– Вы, может, и не можете, – Эстебан с нескрываемым презрением взглянул на Наля, – но я вас и не приглашаю. Ричард, все Окделлы нынче столь осторожны и добродетельны?
– Я не против скоротать вечер за костями. – Дик старался казаться усталым и равнодушным.
– Значит, договорились, – кивнул Эстебан, отходя от стола. – Сначала мясо, потом – кости.
– Ты с ума сошел, – зашипел Наль, – у него же прорва золота, он может рисковать, а ты?! Вспомни, что творится в Надоре. Батюшка и герцогиня Мирабелла говорят, что кости – забава «навозников», а ты Повелитель Скал. Тебе за одним столом с Колиньярами сидеть – и то зазорно…
– Я дал слово, – примирительно сказал Дик, – и ты же сам меня водил на петушиные бои.
– Это совсем другое дело! – возмутился Реджинальд. – Там думать надо, я бы тебе на безнадежного петуха поставить не дал, а кости – игра для дураков, да и сплутовать там легче легкого. Откажись!
– Невозможно! Эстебан скажет или что я струсил, или что у меня нет денег.
– Но у тебя в самом деле их нет.
– Я могу проиграть десять таллов, обещаю тебе – не больше.
Дикон проиграл сорок два – все, что у него было. Может, новичкам и везет, но для Окделла судьба сделала исключение. Он выиграл лишь в самый первый раз, а потом все полетело в Закат. Юноша бросал и бросал кости, надеясь, что рано или поздно удача повернется к нему лицом, но выигрывал банк, который держал Эстебан. Не везло не только Дику, но и другим рискнувшим ставить против наследника Колиньяров. Наль гудел над ухом, то уговаривая прекратить игру, то намекая, что банк не может выигрывать с таким постоянством. Сам Реджинальд, как и Северин, от игры воздерживался. Какой-то рыжий молодой человек за одну игру просадил тридцать
