на чужбине. Вещей набралось до неприличия мало, да и те большей частью были куплены за гоганское золото. Если рыжие добьются своего и Альдо свергнет Олларов, Роберу Эпинэ после смерти деда придется вести жизнь талигойского герцога, но сперва нужно миновать три горы и четыре смерти.
Оглядев безликую, хоть и богато обставленную комнату, Робер понял, что предпочел бы уехать немедленно. Он и уехал бы, но из Агариса ночью без особого разрешения не выпускают, да и с Альдо нужно попрощаться. Робер махнул рукой и занялся оружием – единственным, не считая фамильного кольца и памяти, что связывало его с домом.
Клинки были в отменном состоянии, но Иноходцу нравилось касаться старинной стали. Кинжал с молнией принадлежал еще маршалу Шарлю. В семье к этому человеку относились по-разному. С одной стороны, именно он прикрывал отступление разгромленного Придда, с другой – уцелел во время захвата Кабитэлы и принял предложенную узурпатором должность. Дед и отец считали это позором, и Робер с ними не спорил, но тот же фок Варзов полагал, что предок был прав. Дескать, дело воина – защищать страну от внешних врагов, а не воевать со своими. Маршал Запада упрям как бык, он заговорщиков не выдал, но и не поддержал… Вряд ли старику понравится, если наследник Эпинэ станет добиваться от Адгемара разорения Варасты, но гоганы правы. Оллары не гнушаются ни подкупами, ни предательством, ни ударами в спину, значит, и против них хороши любые средства.
Угодливый стук в дверь возвестил о приходе слуги, за чьей спиной маячила крохотная фигурка в огромной шляпе. Мэллит! Он и не надеялся… Иноходец с трудом справился со своими чувствами. Слава Создателю, в комнате горела всего одна свеча, а он сидел в тени. Слуга помог «рассыльному» распаковать корзину, поклонился и ушел. Эпинэ торопливо запер дверь.
– Мэллит! Ты рискуешь…
– Но блиста… ты уезжаешь. – Гоганни освободилась от чудовищного головного убора и перебросила косу на грудь. – Я не могла не прийти. Ночь Флоха еще не скоро, но я хотела проститься.
– Мэллит… – Роберу плевать было на всех Флохов мира, но нужно было о чем-то спросить. Чтобы Мэллит говорила, а он мог молчать, смотреть на нее и думать о ней. – Мэллит, кто такой Флох? Я понимаю, вы не говорите о своей вере с чужими, но мы ведь доверяем друг другу.
– …Робер… – Она, как всегда, немного запнулась, называя его по имени, но все-таки назвала. «Блистательного» из уст Мэллит он бы не вынес. – Это просто, но долго. Я расскажу?
– Конечно.
– Я буду говорить красиво, как в книгах. Ты поймешь?
– Конечно.
Закатные твари, почему слова теряются именно тогда, когда они нужней всего? Обычно он болтлив как сорок поэтов, но, когда видит гоганни, становится тупым пнем.
– Это длинная история, – с сомнением произнесла Мэллит. – Нас заставляют ее повторять, когда мы начинаем говорить. Много имен, тебе будет трудно запоминать.
Он и не станет, на что ему гоганские боги? Зато тени от ресниц на бледной щеке, падающие на лоб темно-рыжие прядки, легкий пушок над приподнятой губкой останутся в его памяти навсегда. В Мэллит прекрасно все, но сердце девушки еще прекрасней, чем ее лицо. И оно отдано Альдо.
– Достославный Енниоль рассказал вам о сынах Кабиоховых, – начала Мэллит, – но имена их вами забыты, а звали их – Флох, Рох, Оллио́х и Венто́х. Уходя, Он оставил их, дабы правили Они миром Его именем и по закону Его. И было так, как было, пока не истек срок и не призвал Кабиох сынов Своих, и ушли Они звездной нитью, но пред исходом каждый избрал себе деву и породил наследника. И стали сыновья своих отцов величайшими властителями земными, исполненными мощи и мудрости.
Сын Флоха получил власть над огнем земным и небесным, и завещал ему отец коня, рыжего, как сам огонь. Сыну Оллиоха подчинились воды, и подарил ему отец барана, белого, как пена морская. Но у Роха родились близнецы, а у Вентоха – дочь по имени Гарелли. И решил Рох, что вышедший первым из материнской утробы будет повелевать камнями, песком и плодородной землей и получит быка, черного, как земля, а младший, именем Гох, проживет свою жизнь простым смертным. Та же участь ждала и дочь Вентоха. И было так, как было, но мудрость Кабиоха превыше мудрости сынов Его, и встретил Гох, сын Роха, дочь Вентоха. И полюбили они друг друга великой любовью, и пошли от них мы, гоххоны, что значит «дети Гоха», правнуки Кабиоховы.
Это о нас. Теперь о Вентохе. Вновь вошел он к смертной деве, и в условный срок родила она сына, и завещал ему Вентох власть над ветрами и свору серебристых псов, быстрых, как облака, гонимые бурей. И покинули Флох, Рох, Оллиох и Вентох мир сей, повелев сыновьям своим править по закону Кабиохову, но потомки избранных забыли истину и отреклись от предков своих, растеряв силу. Так утратили забывшие право на наследство, и лишь мы, помнящие и верные, достойны его. Так говорят достославные, – Мэллит немного виновато взглянула на собеседника, – но Альдо из рода Раканов не должен отрекаться от своего первородства. Это принесет ему беду и не принесет нам счастья.
– Ты не веришь своим мудрецам? – И пусть не верит, лишь бы верила ему, лишь бы не уходила.
– Есть притча. – Золотые глаза Мэллит словно бы потемнели. – Один человек зарыл в подвале своего дома вино из красных ягод. Он завещал сыну выпить его в день совершеннолетия внука, но тот пожалел вино, и сын его пожалел, и сын сына… Прошло четыре сотни лет, и последний в роду решил исполнить завет, и пригласил друзей, и откопал сосуд, но пережившее свой срок вино стало ядом. Ничтож… Я боюсь, что ядом стало и наследство Раканов, не нужно его трогать. Ты уходишь в дурной край, чей владыка хитер и корыстен, а воины жестоки. Ты начинаешь войну, но сможешь ли остановить?
– Ты не хочешь, чтобы я ехал? – подался вперед Эпинэ.
– Не хочу, но ты поедешь. Ты хочешь надеть на голову нареченного Альдо венец, и он хочет того же. Нет мужчины достойней, прекрасней и благородней Альдо из дома Раканов. Ваша кровь права, и вы любите побеждать, но по следам победы идут бешеные псы и летят стаи ворон. Достославный Енниоль не лжет, но и не говорит всего. Блистательный Альдо не должен отдавать правнукам Кабиоховым того, что они просят, не убедившись, что вещи эти не несут в себе беду.
Вот оно, женское сердце! Любовь превыше и
