рук, как наручники, показывая, кто тут будет главным. Поворачивает к себе. Ловлю его взгляд на моей груди и рапирах-сосках. Но он спускается к ним только после “осмотра” шеи и ключиц, заставляя меня подрагивать в ожидании продолжения.
Проводя плавные круги по налившейся груди, он на ней не задерживается, а спускается к шраму на животе и встает на колени, оставаясь полностью одетым. Он исследует его сначала руками, затем губами, попутно гладя меня по ягодицам, слегка касаясь пространства между ног. Целует низ живота и обрывает начатое. Я начинаю семенить ногами и протестовать, когда он встает и отстраняется от меня, чтобы рассмотреть в полной мере.
– Так не пойдет, Макс, – освобождаюсь от резинки-наручников и начинаю снимать с него футболку.
– Муж, – поправляет он меня.
– Муж, – покорно вторю его словам эхом.
– Жена, моя жена, – он берет мое лицо в ладони. Его нежность обезоруживает мой напор и желание вобрать его в себя прямой сейчас. – Ты вернулась за мной, как и обещала в своих смс. Ты отправляла их, думая, что я смогу когда-нибудь забыть тебя?! Глупышка-Рапунцель, я никогда тебя не забывал.
Эпилог
Говорят, в одну и ту же реку нельзя войти дважды.
Мы с Максом ставим это убеждение под сомнение своим примером. Мы заново переписываем нашу историю, которая началась так внезапно, вспыхнув, как сухой хворост в лесу, политый бензином, и опалив нас неуправляемым огнем так, что кожа кусками сошла до живого мяса.
Раны заживали мучительно долго, оставляя рубцы. Но, оглядываясь назад, я совру, что переписала бы нашу историю. Как бы это цинично не звучало, мы сгорели бы в своей безумной любви дотла, если бы не познали жизнь в мире друг без друга.
С высокой вероятностью мы повторили бы сценарий родителей Макса. Он превратился бы в чокнутого, помешанного на жажде обладания мной безумца, запер меня в темницу своей любви с золотыми решетками и давал дышать только из собственных легких. А я, при всей моей любви к нему, задохнулась бы от нехватки кислорода. Мои легкие не выдержали бы такого напряжения.
У любви не может быть ошейника и короткого поводка для выгула. У отношений без доверия нет будущего. Любовь – это когда ты в мире соблазнов каждый раз выбираешь своего человека. И себя.
Такое сильное потрясение, как смерть любимой, стало для Макса переосмыслением всех жизненных ориентиров. Из подростка, напичканного злостью и жестокостью вперемешку со взрывоопасными гормонами и маниакальными требованиями предоставлять доказательства моей любви, он стал мужчиной, который научился управлять своим огнем, силой, которая всегда в нем была. Но теперь она не разрушает. Она созидает, создает, поддерживает.
Я не вспоминаю об украденном у нас с Максом времени, не культивирую в памяти воспоминания о страданиях, лишениях и ненависти. Я убираю этот фотоальбом подальше, любуясь свежими снимками.
***
– Что это? – Смотрю то на черную коробку с атласной лентой цвета ванильного мороженого, то на загадочное лицо Макса. Разворачиваю, шурша мятой бумагой и смахивая разноцветные фольгированные конфетти, и ничего не понимаю. Достаю содержимое. Это школьная форма. Белый кружевной фартук. В том ему прозрачное нижнее белье. Два огромных банта для волос. Гольфы с имитацией татуировок. И даже лакированные черные туфли. – У нас новые ролевые игры? Я буду непослушной ученицей, а ты строгим преподом с длинной указкой?
– Я обещал, что мы запишем новые воспоминания и вернем тебе все, что ты пропустила? – Поддакиваю, обводя взглядом заставленную цветами комнату. Букетов с ромашками, эустомами и мелкими кустовыми розочками так много, что я беру два-три с собой, когда еду в город, и раздариваю понравившимся мне бабулькам. Мне хочется делиться своим счастьем. И, кажется, у меня это получается. – Так вот, начнем с последнего звонка и выпускного бала. Собирайся, выезжаем через час. Вся школа в нашем распоряжении до вечера.
– Нужно пристроить Оливку… – Смотрю на него, распадаясь на тысячу счастливых ежиков и не верю. Откуда в его голове все это? За какие такиу заслуги мне достался лучший мужчина на планете?
– Она едет с нами. У нее с Кирюхой там своя роль. Потом Михалыч заберет шпану и увезет к маме.
За нами заезжает украшенный нелепыми шарами лимузин. В нем нас уже ждут любимые одноклассники, пусть и небольшим составом, в который вошли только Эми, Карина и Хищники. На груди у них – красные ленты выпускников. В горле щекочет. У меня ведь и правда не было этого важного дня. Но я не думала, что где-то в глубине души хочу, чтобы и на моей груди красовалась такая же лента. Мы открываем шампанское и мою любимую минералку, чокаемся пластиковыми бокалами. Смеемся, когда Оливка и Кирилл требуют и им налить сок во взрослые бокалы.
В актовом зале школы на большом экране фоном идет фильм с нарезкой из наших фотографий и коротких видео. Вот мы на классном часу со строгой Мариной Петровной. Вот в бассейне, где я осталась без купальника. Вот классом поехали в питомник для бродячих животных и мальчишки помогают колотить будки для дворняжек, а мы с девчонками таскаем пакеты с кормом. Вот идет череда творческих номеров на школьном вечере. Мой судьбоносный танец вороны и Макс с гитарой.
Макс зовет меня на сцену и под гимн школы надевает на грудь ее – красную ленту выпускника. В глаза что-то попадает. Отчаянно пытаюсь проморгаться. Мой муж вручает мне школьный альбомом. Открываю его. Пальцы дрожат. На меня с забытых снимков смотрит кудрявая смешная блондинка. Кира Дружинина. И она же, прямо сейчас, не перестает внутри себя говорить “спасибо-спасибо-спасибо” и Максу, и всем этим людям, что делают для меня что-то невероятное, космическое.
Вздрагиваю от звука голоса Марины Петровны на аудиозаписи, слушаю ее прощальную речь, словно очутившись в том дне вместе со всеми одноклассниками. На этом сюрпризы не заканчиваются.
Последний звонок нам подают наши малышарики, которые светятся и от всего представления в школе, и от своей важной роли. Оливка сидит на плечах у Арта. Кирюшка – у Демьяна. Маленькие ручки трясут железные колокольчики, оповещая их звоном о финале школьной жизни, закрытии еще одного гештальта.
В этот день у нас был и шикарный лимузин, и фейерверк в полночь, и встреча рассвета на берегу Енисея. И ночь любви после прощания со школой, как и мечтала я когда-то в выпускном классе, у меня тоже была. Только тогда я и представить не могла, на какие этюды и постановки способны тела двух любящих сердец,
