у которых вся жизнь впереди.
***
День рождения Оливки во дворе загородного дома Макса. Нашего дома. Все никак не могу к этому привыкнуть. У нас пикник под открытым небом – это еще одно преимущество рождения летних детей. Все украшено разноцветными флажками, шарами и цветами. У всех праздничные колпачки на голове. Даже у Герды, которая пополнила ряды обожателей Лив и теперь спит принципиально только в ногах у нашего ребенка.
Дядя Женя с Мариной прервали свой отпуск и ради нашей малышки приехали с лазурного берега раньше. Кстати, теперь Лив называет дядю Женю дедушкой. Мы так переживали, как она воспримет эту смену ролей, но ей понравилась эта игра – она вообще не зациклилась на странности нашей просьбы.
Повзрослевшая и очень серьезная Ника, которую правдами и неправдами Макс заманил к нам на каникулы, долго не могла прийти в себя от новости с появлением Аделины-Киры и малышкой Лив. Кажется, она отошла только к вечеру, а потом начала рыдать и ругать нас, что оставила племянницу без подарка. Забегая вперед, скажу, что тетушка выкрала ее на следующий день и с утра до вечера опустошала детские магазины и разносила игровые комнаты.
Папочка тоже завалил Лив подарками: куклами, замками, конструкторами, наборами для творчества и прочими игрушками. И даже детский мотоцикл купил, который я убрала, куда подальше. Нераспечатанные коробки складом стояли в доме, пока я потихоньку не увезла часть из них в детский дом вместе с Лив, объяснив, что в мире есть детки, у которых пока нет родителей и хороших игрушек.
***
Оливка, наконец, соглашается проколоть ушки. На этот шаг она решается только при одном условии – что рядом будет ее папа. Как будто он мог быть против! А вот меня эта парочка с собой не берет. Но я не расстраиваюсь. Понимаю, что они не скоро еще насытятся друг другом.
Даже из прокола ушей наша чокнутая семейка умудряется сделать шоу. После салона с серьгами в ушах возвращается не только дочь, но и ее ненормальный отец. Макс проколол ухо только потому, что Лив сильно плакала и он решил ее так отвлечь! Боже! Хохочу в голос! Хотела бы я это видеть!
Эта история получила продолжение. Одно ушко у Лив никак не могло зажить. Мочка припухла и все время покрылась коростами. И тогда наш папа не придумал ничего другого, как вытащить ненавистную сережку и наотрез отказаться вставлять ее заново и или перепрокалывать ухо, когда оно зажило. Наша Лив так и ходит в одной серьге, чем сильно удивляет окружающих. Мы привыкли. Разве может быть иначе у этой особенной девочки, которая даже родилась с приключениями, спрятавшись изначально от родителей?
***
Эми поправляет мне складки на белом платье и делает второй десяток селфи с невестой, пока Ника укрощает кудряшки племянницы. А я вспоминаю, как Макс пробрался ко мне ночью в номер и наглядно демонстрировал, какие обязанности жены мне придется исполнять всю оставшуюся жизнь. Он думал меня напугать? Ну-ну. Кто кого еще напугал!
– О чем это ты думаешь, старая развратница? Посмотри на свои щеки! Что теперь, румяна смывать? – Эми журит меня, замечая, как сильно горит мое лицо. Для нее я согласна быть и старой, и развратницей, кем угодно, лишь бы подругой.
– Если я расскажу, ты, пожалуй, вернешься к Деме и начнешь его активно совращать.
– Ну, нет, ни за что. Демьян – пройденная история. Мы с ним не совпадаем по половой конституции.
– По какой конституции? – Обожаю ее речевые обороты.
– По той самой, с которой у вас с Максиком все в порядке, – Ника, красавица, грозит нам пальцем, показывая на Лив, которая вслушивается в наш разговор, а Эми завершает последние приготовления, накидывая мне на лицо фату.
Сегодня у нас особенный день, который мы разделяем с самыми близкими. В том же самом месте, на Байкале, в маленьком поселке Листвянке, где мы поженились без нарядов, колец и свидетелей. У нас выездная церемония в лесной глуши, где клятвы верности и любви мы произнесем у дерева желаний, которое так запомнилось мне в прошлый раз.
– Мамичка, ты красивая, – обнимает меня перед выходом дочка, прижимая пухлые ручки к моим щекам. Целую ее в макушку, вдыхая самый любимый запах на свете. Она пахнет апельсинами, печеньем и клубничным молоком. Это запах счастья.
К алтарю под полуосенним грозовым небом меня ведет дядя Женя. В его глазах сверкают слезы. Как однажды сказал Максим, мужчины тоже плачут, когда рядом с ними счастливы их родные.
– Игорь был бы счастлив, Кира, – дядя Женя говорит эти простые слова, озвучивая то, что чувствую я. Незримое присутствие папы рядом.
Мне видится, что мой супермен смотрит на нас откуда-то сверху. Радуется за нас с Максом, благословляя наш союз. Я до сих пор помню тот сон, где папа говорил мне, что Макс уже внутри меня. И что вырвать его из себя, значит и не жить. Он был прав. И я выбираю жить.
Впереди нас идет неразлучная парочка Оливка с Кирюшкой. Я уже вижу вдалеке Макса с Темой, Ромой и Хищниками, но мое внимание забирает дерево, с которого свисают и колышутся на ветру цветы. Гремит гром. Первые капли дождя падают на мои голые плечи и руки. Я поднимаю глаза вверх на иссиня-серое небо. Дождь для меня всегда ассоциируется с папой. Подмигиваю ему, слегка приподнимая букет невесты в знак уважения. Улыбаюсь. Папа рядом. Всегда рядом.
Прохожу под руку с крестным между деревянными скамейками, которые также украшены моими любимыми белыми эустомами и розовыми, фиолетовыми и ярко-зелеными гортензиями. Лица наших родных светятся нескрываемым счастьем.
Макс, не отрываясь, смотрит на меня. В его взгляде столько обожания, любования и восторга, что сердце екает, как в первый раз, при виде него. Он покорил меня тогда своей внешней красотой и необузданной дерзостью. Сейчас я вижу и знаю его настоящего. Встаю рядом с мужем, растворяясь в этом сказочном моменте.
– Макс, – шепчу ему на ухо, не слушая праздничную речь церемониймейстера. – Я люблю тебя. Ты навсегда внутри меня.
– И мне не терпится задрать твое белое платье и снова там оказаться, – отвечает мне муж.
Мы надеваем кольца друг другу под протяжный, раскатистый гром. Ветер усиливается. Как и дождь. Но мы их не замечаем. Макс поднимает фату. На моем лице то ли капли дождя, то ли слезы. Как и у Макса. Дождь. Наверное, дождь, мелькает в голове. Макс снимает с моих губ капли влаги своими, мягко трется о
