данном случае от вас никакой пользы.
– Бодседьор…
– Пока у вас это… гм… заболевание, можете называть меня эр. «Бодседьора» я не вынесу, а нас никто не услышит. – Ворон захлопнул книгу и принялся натягивать перчатки. – Вы не выйдете из дома, пока не перестанете напоминать одновременно цветную капусту и жанно мокрого[99], но манио́ника[100] – это слишком! Пако добудет вам что-нибудь не столь гнусное, а вы отправляйтесь в библиотеку. Разыщите мне все, что связано с Гальтарой и переносом столицы в Кабитэлу, заодно можете книжки почитать. Их там много.
3
Дорожная карета, скрипнув, остановилась у запертых ворот. Кучер, ворча под нос, слез с козел и забарабанил в тяжелую калитку – Арамона жили небедно, а потому ворота и забор были сделаны на совесть. Другое дело, что средь бела дня в добром городе Кошоне дверей не запирают. Луиза с нарастающей злостью смотрела на собственный дом, в который не могла попасть. Захныкавшая младшая дочь получила подзатыльник и испуганно замолкла – капитанша была матерью строгой, и ее отпрыски понимали, когда следует сидеть тихо, сейчас же госпожа Арамона была вне себя. Женщина не сомневалась, что во всем виновата винная бочка, которую папенька навязал ей в мужья. Что же поганый кабан натворил в этот раз, что боится даже дверь открыть?
За воротами что-то зашуршало. Кучер заорал, что привез хозяйку, но шорох смолк, затем раздался звук, одновременно напоминающий всхлип и смешок, и это окончательно вывело Луизу из себя. Разъяренная капитанша вылезла из кареты и, уперев руки в довольно-таки костлявые бедра, присоединилась к кучеру, осыпая проклятьями всяческих мерзавцев и бездельников. За забором снова хихикнули, раздались и стихли быстрые шаги, и все смолкло, зато обычно безлюдная улочка Белой Гусыни стала заполняться народом. В соседских окошках замелькали любопытные рожи, на крыльцо угловой лавочки вывалился необъятной толщины хозяин, несколько прохожих остановились возле Арамонова обиталища, явно собираясь досмотреть дармовое представление до конца. Луиза обернулась к зевакам, намереваясь послать их куда подальше, но, заметив среди любопытных пару дюжих парней, передумала.
На предложение перестать таращиться и помочь с воротами балбесы ответили согласием. Один подсадил другого на стену; тот немного постоял наверху, что-то разглядывая, и спрыгнул во двор. Раздался звук отодвигаемого засова, ворота отворились, и Луиза Арамона с чадами, домочадцами и любопытствующими вступила во двор. Было пусто – ни людей, ни собак, ни хотя бы кошки или воробья. Распахнутые двери конюшни жалобно поскрипывали, но дом был тих.
– Маменька, – подала голос старшая дочь, – где папенька? Где все?
– Пить хочу… – заныла младшая. – Дай!
– Дорогая Луиза, – Жоржетта, причеши ее хорек, по праву слыла первейшей городской сплетницей, – странно все это… Может, детей увести? Я б за стражниками послала.
– Уж лучше за священником, – встряла Тессина, вечная соперница Жоржетты. – Нечисто здесь, ой нечисто.
В словах соседок был смысл, но уж больно не хотелось выносить из дома еще больше сора…
Жалобное ржание, раздавшееся среди тишины, показалось чуть ли не музыкой. Что бы ни случилось, хотя бы одно живое существо здесь было. Кучер и двое давешних парней ринулись в конюшню и вернулись, ведя взмыленного гнедого. Бедняга едва переставлял ноги и дрожал.
– Ох, – подалась вперед Луиза, – что это с ним?
– Нечисть на нем ездила, не иначе, – откликнулся один из парней. – Ишь как загнала.
– Как есть нечисть, – подтвердил кучер. – Видели б вы, что в среднем деннике творится.
Госпожа Арамона была дамой не из робких; что бы в конюшне ни творилось, это ее конюшня. Отстранив вцепившуюся ей в рукав Тессину, не прекращавшую голосить о священнике, капитанша шагнула за порог. В лицо пахну́ло гнилью и грибами, словно она из жаркого летнего дня угодила в осень. Льющийся сквозь распахнутую дверь свет позволял разглядеть внутренность помещения. Слева и справа все было как обычно, но средний денник!..
Совсем новые доски сгнили и почернели, крыша местами обрушилась, осклизлые стропила поросли ядовито-зеленой плесенью, пол рассы́пался в труху, а на рыхлой земле виднелся одинокий отпечаток конского копыта.
– Слепая подкова! – взвизгнула сунувшаяся следом Тессина. – Слепая подкова! Священник! Где священник?!
– Дура! – огрызнулась Луиза, в ужасе уставившись на след. Единственный! Кладбищенская кобыла оставляет лишь один след, и на ее подкове нет ни единого гвоздя… Побледневшая капитанша, отпихнув приятельницу, рванулась к дому.
Дверь, хоть и плотно прикрытая, была не заперта. Дом выглядел как обычно, и вместе с тем что-то казалось неправильным. Женщина не сразу сообразила, что дело в сгоревших до конца свечах, закрытых ставнях, разобранных постелях. Дом уснул и не проснулся.
Час назад Луиза Арамона призывала на голову мужа громы небесные и готова была своими руками придушить урода, а теперь он пропал. Они прожили вместе почти двадцать лет, он был отцом ее детей, и, главное, он был, а теперь исчез. Остались смятая постель, ночной халат, колпак, отброшенное одеяло, разбитый кувшин…
Луиза стояла в выстывшей спальне, не в силах оторвать взгляд от туфли с загнутым носом, сиротливо выглядывавшей из-под кровати. Арнольд исчез, и как ей теперь жить?
– Сударыня… – В дверях торчал рыжеусый теньент в мундире с белыми отворотами – кто-то из соседей все же вызвал стражу. – Разрешите нам осмотреть дом.
– Смотрите, – равнодушно разрешила капитанша.
– Сколько людей оставалось в доме, кроме вашего супруга?
– Привратник, конюх, двое комнатных слуг. Повар приходит по утрам, – все так же равнодушно перечислила Луиза. Пришли и ушли… Соседи и стражники тоже уйдут, а что делать им?
– Что-нибудь пропало?
Пропало? Святая Октавия, что может пропасть, если ворота заперты изнутри, если все спали?! Капитанша вновь уставилась на разоренную постель – отброшенное одеяло, рубашка, колпак, туфли… Одеяло, рубашка, колпак… Женщина метнулась в гардеробную. Ни плаща, ни ботфорт, ни мундира! Шпага тоже исчезла. Выходит, все-таки удрал?!
– Сударыня, мы нашли их…
– И Арнольда?
– Нет, господин капитан пропал, остальные в подвале… Сударыня, мне очень неприятно, только ваши слуги сошли с ума. Все. Им кажется, что они крысы. Мы послали за священником… Я бы не советовал вам с детьми оставаться в этом доме, тем более на ночь. Вы можете вернуться к вашей матушке?
– Конечно.
Куда унесло Арнольда? Может, он просто почуял неладное и удрал? В Лаик? В ближайший кабак? К какой-нибудь красотке? Да куда угодно, лишь бы жив был! В изголовье кровати Арнольд соорудил тайничок, болван думал, что жена ни о чем не догадывается, а она знала. Если супруг ударился в бега, он взял золото с собой. А если нет, что ж, оно пригодится ей и детям. Или лучше ничего
