хотя к самим братцам при всей их неотесанности юноша относился с большой теплотой.
– Вы слишком мечтательны для этого города. Не считая кладбищ, само собой. Так да или нет?
– Монсеньор, я предпочитаю шпагу.
– В некоторых случаях кулак предпочтительней, но есть нюансы. Хотите оскорбить – цельте в глаз или в нос. В нос лучше – будет много крови. Если драться всерьез – бейте в горло или в челюсть. Висок или переносица тоже годятся, но это труднее. Запомнили?
– Да, монсеньор.
– Только не вздумайте вообразить, что я исполнен благодати. Когда мы, к обоюдному удовольствию, расстанемся, вы с чистой совестью можете проигрывать любым обезьянам любые кольца и падать во все лужи подряд, но, пока вы при мне, стать чужой добычей я вам не позволю. И передайте это вашим приятелям.
– Я никогда такого не скажу!.. Я не трус! – выпалил Дикон и осекся.
– Зато другие – трусы, – припечатал Алва. – Как Человек Чести, вы обязаны предупредить их об опасности. Впрочем, можете не предупреждать, это даже веселее. Всё, юноша, идите с миром…
2
Утро выдалось паршивым, а опухшие суставы злорадно предупреждали, что ненастье будет затяжным. Его высокопреосвященство закончил втирать в запястья замешенную на змеином яде мазь и поморщился – запах был не то чтобы неприятным, но уж слишком острым. Кардинал с ненавистью посмотрел на сваленные стопкой старые книги – он все сильней увязал в «деле об убийстве Эрнани Одиннадцатого и исчезновении священника Германа Супре и унара Паоло Куньо». Удалось перехватить письма герцога Эпинэ и его невестки. Любимец прошлой королевы и тетка королевы нынешней как могли расписали сыну и внуку взятие Кабитэлы и становление династии Олларов. Ничего нового Сильвестр не узнал, но это лишь укрепило его в желании распутать дурацкий клубок до конца. Отчего-то происшествие в Лаик и сумасшествие агарисского астролога беспокоили кардинала больше столичных интриг, неоплаченных счетов и военных кампаний.
– Ваше высокопреосвященство, прибыл Первый маршал Талига.
– Пусть войдет.
Рокэ был верен себе – черный бархат, серебро и сапфиры. Сын Алваро не терпит золота, и у него никогда ничего не болит и заболит еще не скоро… Сильвестр провел бессонную ночь над бумагами, маршал – за карточным столом, странно только, что на сей раз обошлось без дуэли. Впрочем, самоубийства среди Людей Чести в последнее время не в ходу.
– Садитесь, Рокэ. Первое, что я услышал сегодня, – доклад о ваших подвигах.
– Я польщен, но это и впрямь было забавно. Господин комендант столь долго готовился завладеть Марианной, и вдруг такое разочарование.
– Да, говорят, Людвиг вне себя.
– Воистину.
– Итак, кольцо и лошадь вернулись к юному Ричарду.
– А Марианна выспалась в собственной постели, и ей не мешали никакие коменданты. Нет, право, это был чудесный вечер или, вернее, ночь.
– Ваша победа поразила присутствующих в самое сердце. Сорок пять! Редкая комбинация, в мои времена ее мало кто видел.
– Я собирался засвидетельствовать свое почтение их величествам, – светским тоном заявил Рокэ Алва, словно это что-то объясняло.
Сильвестр вздохнул – время от времени ему ужасно хотелось всыпать в бокал Первого маршала содержимое своего пастырского кольца.
– Это делает вам честь, маршал, но при чем тут ваши карточные подвиги?
– Обычно я ношу мундир, но вчера на мне был придворный костюм, а нынче мода на кружево, я уж не говорю про отвороты на рукавах камзолов и прочие карманы…
– Герцог Алва, – кардинал внимательно посмотрел в красивое спокойное лицо, – вы хотите сказать, что сплутовали?
– Скорее парировал чужой удар.
– Если вы не желаете оказаться в Багерле́е[97], прекратите тянуть из меня жилы. Что вы сделали?
– Подменил колоду, когда господин граф угощал прелестную Марианну нюхательной солью. С ней, видите ли, случился обморок.
– Еще лучше. Первый маршал вступает в сговор с куртизанкой.
– Не маршал, но комендант Олларии. Милая баронесса, хоть и без всякого удовольствия, подчинилась, но сумела намекнуть, чтобы я не обращал внимания, если ей вдруг станет плохо. Марианна не горит желанием оказаться под добродетелью, ей приятнее видеть сверху порок.
– У порока, в отличие от добродетели, весьма красивые глаза, так что баронессу можно понять. Итак, красавица вам сообщила, что Килеан намерен схитрить?
– О нет, – блеснул зубами Рокэ, – она лишь подтвердила мою догадку. Граф решил поужинать и сменить тонто на вьехаррон, но он слишком игрок, чтобы не понимать – в этот вечер судьба от него отвернулась. Не рассчитывая на удачу, Килеан взял дело в собственные руки. Перерыв ему понадобился, чтобы подготовиться. Я лишь последовал его примеру.
– И как же протекала битва гигантов?
– Сначала честно. Я немножко выиграл, граф, соответственно, проиграл, потом я увидел, как он «собирает» колоду на сердце Молний. Он это делал очень хорошо, если не ждать сюрприза, ничего не заметишь, но я ждал. Мне предложили снять, я снял, и тут Марианне стало дурно. Разумеется, снятые карты вернулись на прежнее место, а я вспомнил, что Людвиг носит с собой нюхательную соль. Он с чувством выполненного долга передал флакон Окделлу, а я, благо все любовались на Марианну с расшнурованным корсетом, заменил колоду.
– Весьма поучительно. И граф попался?
– А что бедняге оставалось? Все колоды у Марианны одинаковы, он получил свои сорок четыре с заменой. Откуда ж ему было знать, что у меня не сорок два, а сорок пять?
– Ну а если б он заряжал колоду не на Молнии, а на Скалы?
– Ваше высокопреосвященство, – в голосе Алвы звучал упрек, – вы же знаете, как серьезно я отношусь к резервам. Я зарядил четыре колоды. Самым трудным было их не перепутать.
– Да, армия Талига в надежных руках.
– Чего не скажешь о столице. То, что ее комендант плутует, не самое страшное. Страшно, что он при этом проигрывает. Будь у Людвига в голове хоть что-то, он вспомнил бы, что к сердцу и королю должен купить Чужого, а он к сердцу и Чужому купил короля. Не мог же я, в самом деле, таскать с собой восемь колод, это было бы слишком… Нет, ваше высокопреосвященство, Килеан – никудышный комендант.
– Интересная мысль, надо над ней подумать, но я пригласил вас не из-за вчерашней баталии. Ваш отец, помнится, обожал старинные вещи и книги, нет ли в его собрании книг о Гальтаре?
– О Гальтаре? – В синих глазах мелькнуло подобие интереса. – Материя обширная… Что именно вас занимает?
– Почему Гальтара была покинута? Я знаю, что Эрнани Святой уверовал в Создателя, но зачем он перенес столицу?
– Кабитэла выгоднее расположена.
– В наше время. Но тогда больше думали не о торговле, а
