война не дала тех результатов, на которые надеялись некоторые западные наблюдатели. Центральноазиатские войска сражались на войне как советские граждане. В их рядах, как правило, не было ни дезертиров, ни перебежчиков. (Несколько военнослужащих Советской армии дезертировали, но многие из них были русскими, которые приняли ислам и начали жизнь заново. Как бы ни были интересны их истории, их число ничтожно мало.) Война в Советском Союзе была непопулярна, но в Центральной Азии ее непопулярность была не больше, чем в остальных регионах страны. Большинство молодых людей приняли официальное обоснование войны: что она ведется для оказания помощи дружественному государству в борьбе с контрреволюцией и иностранной интервенцией. Даже спустя целое поколение после распада Советского Союза ветераны из Центральной Азии вспоминают, что сражались на войне как советские граждане{364}. Большинство выходцев из Центральной Азии были простыми солдатами, а не офицерами, однако многие из них служили переводчиками или советниками правительства Афганистана – эти должности многие центральноазиаты занимали начиная с 1960-х годов. Конечно, некоторые ветераны возвращались с сомнением в душе, но их число существенно не отличалось от числа ветеранов других советских национальностей. К разочарованию западных ястребов, ислам не сыграл никакой роли в отношении Центральной Азии к войне. И надо сказать, советское руководство не особенно беспокоилось о каком бы то ни было потенциальном воздействии на мусульманское население страны. Власти исходили из проверенного временем допущения, что мусульмане – лояльные советские граждане, которые коллективно продемонстрировали свой патриотизм, проявив готовность жертвовать собой в Великой Отечественной войне{365}. Эта исходная точка зрения начнет меняться лишь в конце советской эпохи. В 1980-х годах жители Центральной Азии в полной мере были гражданами СССР, привыкшими к его ценностям и обычаям. Из Ташкента, Алма-Аты или Душанбе Афганистан (или Синьцзян, если уж на то пошло) казался отсталым регионом, нуждавшимся в помощи добрых советских граждан. Тем не менее происходили и другие преобразования, не связанные с войной, которые могли поставить эти утверждения под сомнение. Эпоха Брежнева подходила к концу. Новое поколение руководителей партии и правительства вот-вот предпримет попытку подвергнуть советский режим перестройке и в итоге разрушит структуры, связывавшие страну воедино.

Посткоммунизм

Самый яркий образ 1989 года – массовое гуляние около Берлинской стены 9 ноября. Открытие границы между Западной и Восточной Германиями последовало за длинной серией отказов СССР от его имперских притязаний. В феврале последние части Советской армии вышли из Афганистана. В июне в Польше прошли многопартийные выборы, а в сентябре Венгрия открыла границу с Западной Германией. К концу года «бархатные революции» распространились по всей Восточной Европе, и геополитическое разделение Европы отправилось на свалку истории. Железный занавес приподнялся, холодная война закончилась – и в Европе воцарилась свобода. Все это произошло в результате серии реформ, начатых в 1985 году Михаилом Горбачевым, когда он пришел к власти в Москве. Реформы были направлены на укрепление советской экономики и повышение ее конкурентоспособности. Стремление перестроить экономику привело Горбачева к идее либерализовать политический режим и культурную политику. Этот эксперимент по одновременному реформированию экономики и государства привел страну к катастрофе. Когда руководство сократило масштабы цензуры, оно столкнулось с огромным давлением снизу – требованиями перемен. Различные социальные группы мобилизовались, чтобы потребовать политических прав и пересмотра правил игры. К 1988 году внутренняя политика изменилась до неузнаваемости. В 1989 году перемены перекинулись на имперские владения СССР в Восточной Европе. Советское государство не желало и не могло подавлять новые настроения. К концу 1991 года Советский Союз прекратил свое существование, и пять республик советской Центральной Азии стали суверенными государствами.

За несколько месяцев до падения Берлинской стены китайское партийное руководство отреагировало на давление снизу по-другому. Десять лет реформ под руководством Дэна Сяопина многое изменили в китайской экономике и усилили аппетит к политической либерализации у бенефициаров этих реформ. Студенты, требовавшие политических реформ, заняли площадь Тяньаньмэнь, символический центр Пекина. Студентов вдохновляли реформы в Советском Союзе, а Горбачев был для них героем. Два коммунистических режима как раз в это время налаживали отношения, и в рамках нормализации отношений Горбачев посетил Пекин в мае. Похоже, его визит только усилил протесты, на фоне которых и так проходили официальные встречи. Через три недели после отъезда Горбачева китайские власти решили, что с них хватит. Они приказали студентам покинуть площадь Тяньаньмэнь, а когда те отказались, власти отправили армию очистить площадь. В бойне, которая последовала, погибло более 3000 человек. Как только порядок был восстановлен, КПК приступила к долгосрочным экономическим реформам, намного превосходившим все, что предполагали советские реформаторы. КПК приняла решение проводить экономические и политические реформы по отдельности. Сегодня в Китае капиталистическая экономика, во всех смыслах и целях, а возглавляет ее ленинская партия, которая не терпит никаких посягательств на свое всемогущество.

1989 год вызвал сейсмические изменения в политике и культуре Центральной Азии. Два типа реформ, реализованные двумя режимами, повели две половинки Центральной Азии по совершенно разным траекториям. Пять советских республик буквально были катапультированы – к независимости и национальному суверенитету. Они договорились о своем месте в международном порядке после окончания холодной войны, а что касается внутренней политики, превратились в национальные государства, основанные на прославлении своей нации и своей культуры. Китайская же часть Центральной Азии все теснее переплетается с китайским государством, при этом ее национальная и культурная специфика стирается, а демографический состав меняется. Экономическое положение обеих частей также изменилось. В 1989 году советская Центральная Азия была экономически намного сильнее китайской части, в ней была серьезная тяжелая промышленность и развитая инфраструктура, однако сегодня экономическим двигателем региона стал Синьцзян. Китайские товары и китайские граждане, ранее отрезанные от советского пространства закрытой границей, теперь стали доминировать в странах постсоветской Центральной Азии, где Синьцзян играет важную роль в торговле. Отношения между двумя половинками Центральной Азии сменились на противоположные.

Глава 21

Нежеланная независимость

Михаил Горбачев подал в отставку с поста президента СССР в прямом эфире 25 декабря 1991 года и положил конец не только своему пребыванию на этом посту, но и советскому эксперименту. Фактически Союз уже несколько месяцев как прекратил свое существование, и отдельные республики провозгласили независимость, но распад Советского государства сделал новый статус-кво официальным. Пять республик советской Центральной Азии вышли на мировую арену в качестве суверенных государств.

Переход к независимости оказался неожиданным и во многих отношениях нежеланным как для простого народа, так и для политических элит Центральной Азии. Распад Советского Союза положил конец почти десятилетию смуты, в которой виновата была сама Москва. Это не было бунтом на периферии, наоборот, сам центр своими решениями раскачивал лодку после смерти Леонида Брежнева в ноябре 1982 года. Преемник Брежнева, Юрий Андропов, с 1968 по 1982 год возглавлял КГБ, и он выбрал своим приоритетом борьбу с коррупцией. Центр аннулировал брежневскую конвенцию, согласно которой республиканским элитам предоставлялась значительная свобода действий в обмен на выполнение экономических задач, и превратил Узбекистан в эпицентр борьбы с коррупцией. Однако именно коррупция – игнорирование юридических тонкостей, преобладание личных связей и договоренностей локального масштаба, как и многое другое, – позволяла стране функционировать на протяжении предыдущего двадцатилетия беспрецедентной стабильности. Ханжеское стремление Андропова к законности положило конец этой стабильности и открыло ящик Пандоры.

Во время одного из регулярных визитов в Москву в августе 1983 года Шарафа Рашидова попросили встретиться с Егором Лигачевым, недавно назначенным главой Организационного бюро Коммунистической партии. Кандидаты в члены Политбюро редко получали приглашения на встречи от простых начальников отделов, но Рашидов согласился. Там Лигачев показал ему кипы писем на имя ЦК от простых людей Узбекистана с жалобами на высокий уровень коррупции и беззакония в республике. Письма эти присылались в Москву уже несколько лет. Их перенаправляли партийным властям в Ташкенте, а те обычно отвечали, что сообщения необоснованны либо что соответствующие меры уже приняты. Теперь же, под руководством Андропова, партия решила разобраться с Рашидовым напрямую{366}. После чего в республику было откомандировано несколько следственных групп, которые выявили множество «негативных явлений». Кадровые назначения обычно производились благодаря личным связям, которые часто основывались на родстве, землячестве или однокашничестве, что создавало сети поддержки, которые закреплялись в политических и административных органах. Взяточничество было

1 ... 86 87 88 89 90 91 92 93 94 ... 119

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Центральная Азия: От века империй до наших дней - Адиб Халид бесплатно.

Похожие на Центральная Азия: От века империй до наших дней - Адиб Халид книги

Оставить комментарий