юбки и чертыхается, проклиная неподдающуюся ткань.
– Блять, – ругательство приходится на самую интимную область моего тела, и я вздрагиваю. – Эта юбка хуже любых джинс.
Наконец-то справляется с препятствием и успешно добирается до моих трусиков. За несколько месяцев так привыкла, что Томас всегда раздевает меня и перестала испытывать неловкость. Всего-то стою перед ним с задранным подолом и спущенными трусиками!
– Садись, – пока соображаю, Хард сгребает меня в охапку и усаживает на край стола.
– Том? Что ты задумал?
Отвечай на мои вопросы, Хард!
Кареглазый черт достает из кармана джинс миленькую, розовую штучку, похожую на маленькое пасхальное яичко на веревочке.
– Том? – испуганно пищу. Меня сейчас вывернет наизнанку от страха.
Хард похабно скалится и совершенно бесцеремонно трогает меня между ног, проверяя уровень влажности. Вскрикиваю и непроизвольно подмахиваю бедрами. Тянусь к умелым пальцам Томаса, желая вернуть их прикосновения. Кареглазый черт хмурится. Его расстраивает моя неподготовленность и он берет ситуацию в свои руки.
Обильно сплевывает на пальцы слюну и распределяет по моему лону, затрагивая сухие складочки. Ничего более эротичного Хард со мной еще не делал!
– Доверяешь мне, Майя? – обаятельный засранец слишком хорошо меня гладит, чтобы я могла вразумительно отвечать.
– Нет! Вообще нет! – Но страх сильнее чувства возбуждения! – Куда ты хочешь это…? – округленными от ужаса глазами разглядываю незнакомый предмет в руках брюнета. Я даже не знаю, что это!
– Какие будут предложения? – хитрюжно лыбится и не разрывая зрительного контакта несильно заглатывает овальный конец розовой штучки, смачивает слюной. Знакомая пульсация между ног бешено стучит о пальцы Харда. Он чувствует это.
– Открой рот.
Загипнотизированная подчиняюсь воле Томаса и боязливо приоткрываю губки. Британец вкладывает неизвестный предмет мне в рот. По ощущениям оно резиновое и довольно приятное на ощупь. Хард придерживает игрушку за резиновый «хвостик» и несильно двигает вперед-назад у меня во рту. Подстраиваясь под заданный ритм и посасываю, вспоминаю как ублажала британца губами. Чем интенсивнее сосу, тем темнее становится взгляд Тома, и сильнее возбуждаюсь я. Оставляю на пальцах Харда липкие отпечатки своей готовности.
Томас рычит и забирает игрушку. Боится сорваться, не исполнив задуманного.
– Вдохни, – от перевозбуждения Хард с трудом говорит. Как он еще держится?
Набираю полную грудь воздуха и на вдохе чувствую, как гладкая поверхность розовой штучки упирается в мою дырочку, изящно проскальзывая внутрь под сдавленный полукрик.
Меня перетряхивает, и я цепляюсь за ладони Томаса. Справиться с новыми ощущениями тяжело. На каждое движение эта штука перекатывается во мне, тревожа нутро. Кареглазый черт делает всё возможное, чтобы подорвать готовность и запороть мою защиту, пользуюсь своими сексуальными навыками, против которых я никогда не могла устоять.
– И что дальше?
Хард стаскивает меня со стола и надевает трусики. Одергивает подол юбки, тщательно разглаживая образовавшиеся складки и заправляет блузку. Заботливо возвращает мне божеский вид, наградив и лихорадочным взглядом, и бешеным сердцебиением. С нежностью чмокает в нос и отступает назад, любуясь своим творением.
А розовый «хвостик» останется болтаться у меня промеж бедер.
Глава 32. Майя
– Первое слово предоставляется, мисс Льюис, – мистер Стоун с восхищением произносит моё имя, подзывая и аудиторию поддержать меня. И как ни странно они совершенно не против. Что-то изменилось! У меня наверно на лбу написано, что я девушка Харда и нужно целовать мне задницу. Но это как раз волнует меня меньше всего!
– Минуточку. Мистер Хард, почему вы там сидите? – профессор приспускает очки и разглядывает британца на задних рядах.
– Вы хотите, чтобы я запорол Майе защиту, и она убила меня? Я вам так сильно не нравлюсь, сэр? – задорный ропот проносится между рядов. Замечательно, теперь Томас для всех благородный и внимательный парень, а я – монстр, помешанный на учебе.
Игривый и покладистый Хард – это не к добру.
– Я понял вас, Том. Понял, – профессор потирает виски и полагаю, где-то в глубине души поражаясь прямолинейности британца также сильно, как и восхищаясь переменами в нем. – В таком случае морально поддерживайте свою напарницу.
Я очаровательно улыбаюсь, а Хард высокомерно и громко хмыкает, вкладывая в замечание профессора свой смысл. Для брюнета я напарница по постели.
– На это я способен… – и так, чтобы заметила только я, Томас показывает мне экран своего телефона. Но что я могу рассмотреть с такого расстояния, стоя за кафедрой? Неприятное предчувствие сводит внутренности.
– С вашего разрешения, мистер Стоун, мне хотелось бы отступить от стандартного и всем привычного типа защиты курсовой, – профессор одобрительно кивает и улыбается. Смешно, но он бы даже согласился выпрыгнуть из окна, если бы я предложила.
– Перед вами лежат программки с кратким содержанием курсовых каждого из нас. К чему их пересказывать? – студенты соглашаются с моими словами, а Хард с удивленным выражением лица осматривает присутствующих. Никак не может осознать, что я обладаю определенной властью. Сейчас я в своей стихии.
– Венера и Амур, картина, выбранная нами, – интонацией выделяю последнее слово и ловлю взгляд карих омутов, – для курсовой была написана в 1509 году Лукасом Кранахом Старшим, являясь первой картиной эротического содержания в искусстве немецкого ренессанса.
– Черт, – шиплю сквозь зубы, с силой стискивая карандаш в своей руке. Подавляю желание взвизгнуть от незнакомых, разливающихся ощущений.
Никто не замечает моей заминки, зато я отчетливо вижу ухмыляющуюся, довольную рожу Харда. В упор смотрит на меня и круговым движением двигает пальцем. По дисплею экрана? Миленькая, розовая штучка внутри меня – это вибратор.
Ах, ты грёбаный извращенец, Хард!
Меня словно окатывают ледяной водой и озноб вмиг сменяется горячей волной легкого возбуждения, поднимающегося от низа живота, когда игрушка в н у т р и начинает резко вибрировать. Она так приятно бьется о мои стеночки, что слова плывут перед глазами.
С верхних рядов повелитель моего мира наблюдает за моей борьбой с возбуждением, держа меня на кончике пальца.
– Майя, всё хорошо? – Томас смотрит на меня и приподнимает брови. Обеспокоенный тон британца привлекает внимание. Интересно как я выгляжу со стороны: бледной и болезненной или лихорадочно возбужденной?
Не хватает только нахальной улыбки Харда, которую захочется быстро стереть с его идеального лица.
– Да, – тихо отвечаю и кусаю щеку изнутри. Дрожь полностью охватывает моё тело.
– Немного душно, – ладонью тру грудь. – Извините, – придаю голосу твердости. Ни одни сексуальные выкрутасы Харда не помешают мне достойно выступить!
– Пожалуй, на этом исторических фактов больше не будет и картину, ставшую предметом нашего обсуждения, мы рассмотрим напрямую, – отхожу к доске и цепляя колечко опускаю киноэкран, на который проецируется известное полотно через проектор на задних рядах.
Вооружаюсь указкой и выгляжу как строгая, но
