одной из крупнейших и по количеству храмов, монастырей, и по количеству духовенства и верующих. Правящий архиерей – митрополит Арсений (Стадницкий), человек очень близкий к патриарху Тихону, 2 июля 1922 г. покинул Новгород и направился в Москву, чтобы предстать перед судебными властями, которые предъявили ему обвинение в воспрепятствовании изъятию церковных ценностей в храмах Новгородской епархии. На вокзале его провожало большое число верующих, таким вопросам, как борьба с последствиями голода, празднование дня пятилетия Октябрьской революции, борьба с церковной (приходской и епархиальной) контрреволюцией, действия Карловацкого заграничного собора.
Отъезд Арсения создавал возможности для обновленческого духовенства, которого в Новгороде было немного, начать открыто свою деятельность. В начале июня они провели собрание и на нем признали обновленческое ВЦУ, избрали новый состав епархиального управления и провели на должность управляющего епархией протоиерея одного из новгородских храмов А.В. Лебедева, рукоположенного в сан епископа. Обновленческое епархиальное управление вступает в непримиримую борьбу с оставшимися верными Арсению и патриарху Тихону священниками и верующими. Относительно митрополита Арсения епархиальное управление приняло решение о его увольнении от управления епархией с назначением местожительства в Иверском монастыре.
…С конца 1922 г. обновленцы активно готовились к своему Поместному собору, который, как им казалось, должен был завершить период борьбы с «тихоновцами» и стать «канонической» точкой в становлении новой Православной церкви. Хотя в партийно-советской правящей элите отношение к обновленцам было различным, но все же власть разрешила проведение Собора. Очевидно, в условиях подготовки судебного процесса над патриархом Тихоном, власть посчитала для себя более выгодным судить не главу Российской Православной церкви, а «бывшего патриарха», рядового мирянина, от которого отказалась сама паства, и за которым отныне не было многомиллионной верующей массы.
29 апреля 1923 г. торжественной службой в храме Христа Спасителя – с участием 12 епископов, 80 священников и 18 дьяконов – открылся Второй Поместный собор Российской православной церкви. Давая церковному собранию наименование «Второй», обновленцы намеренно подчеркивали свое исключительное «право на преемственность» исторической Православной церкви, и тем самым «продолжали» историю церкви уже в новых, советских, условиях. Для «тихоновцев» же этот Собор вошел в историю как «разбойничий собор».
Рабочие заседания Собора начались вечером 2 мая в III Доме Советов (бывшая Православная семинария на Божедомке). Присутствовали 476 человек (в том числе более 60 архиереев), представлявшие 72 (из 74! – Авт.) епархии церкви и различные церковно-партийные группы: «Живая церковь», Собор общин Древлеапостольской церкви, «Возрождение», а также и «беспартийные» группировки. Председателем Собора избрали митрополита Сибирского Петра (Блинова). Повестка дня Собора состояла из десяти вопросов. К собравшимся со специальным словом обратился почетный председатель Собора митрополит Антонин (Грановский). Он осудил прошлое Православной церкви, решения Поместного собора 1917/1918 г. и призвал к деятельному участию церкви в «переустройстве жизни на новых началах»[377].
К главным вопросам: об отношении к революции, к советской власти и патриарху Тихону, соборяне приступили 3 мая, в три часа дня. Задолго до этого часа зал стал заполняться публикой, в ложах иностранные корреспонденты, на хорах расставлены юпитеры для киносъемки. В точно назначенный час к залу обращается председатель Собора митрополит Сибирский Петр (Блинов): «Слово для доклада по вопросу об отношении церкви к социальной революции, советской власти и патриарху Тихону предоставляется заместителю председателя Высшего церковного управления, протоиерею Александру Ивановичу Введенскому» [378].
Взгляды присутствующих устремлены к трибуне, на которой стоял высокий худощавый брюнет с восточным смуглым лицом. Два часа он держал в напряжении весь зал, представляя картину жизни церкви в последние годы, полные борьбы, ненависти, взаимных обвинений, надежд и несбывшихся мечтаний; призывая каждого ответить на вопросы: где, на чьей стороне правда – на тихоновской или обновленческой; благословить или анафематствовать освободительное движение в церкви? Введенский высказался за лишение патриарха Тихона сана и одновременно за упразднение самого института патриаршества[379]. Судя по занесенным в стенограмму выкрикам: «Правильно! Верно!», именно эти предложения вызвали среди слушателей наибольшие одобрение и поддержку.
«Я знаю, – завершал свое выступление Введенский, – иногда церковным людям (в особенности, находящимся за пределами этой залы) этот акт представляется нехристианским, актом сведения личных счетов, актом мести. Неправда… Я не сомневаюсь в том, что Собор, извергая Тихона из сана, сделает это со спокойной совестью, что это не акт мести, а Суд Божий, действующий через наше недостоинство… Церковь приветствует власть рабочих и крестьян. Она хочет полноты правды, она говорит: все отныне идем за Христом, и со Христом, осуществим его социальную правду, которая сейчас рождается в мире. Мы не губим церкви, мы любим ее, и мы снимаем анафему»[380].
Прений по докладу не открывали – и так всё всем было ясно! Все всё поддерживали! А пока предоставили слово секретарю Собора А.И. Новикову, который зачитал постановление собора обновленческих епископов по делу патриарха Тихона, состоявшее накануне: «По бывшем суждении о патриархе Тихоне, собор епископов пришел к единогласному решению, что патриарх Тихон перед совестью верующих подлежит самой строгой ответственности: каре, лишения сана и звания патриарха за то, что он направлял всю силу своего морального и церковного авторитета на ниспровержение существующего гражданского и общественного строя нашей жизни, чем подвел под угрозу самое бытие Церкви».
– Огласите подписавшихся, – раздалось из зала.
– Довожу до сведения, – последовал ответ. – Под документом стоят подписи пятидесяти четырех архиереев, т. е. всех присутствовавших на Соборе владык. Из них шестнадцать архиереев дореволюционного поставления.
Осуждение патриарха Тихона и его деятельности «как контрреволюционной» закреплено было и в Соборной резолюции, гласившей: «Собор на основании канонов церкви сим объявляет патриарха Тихона лишенным сана и монашества и возвращенным в первобытное мирское положение. Отныне патриарх Тихон – мирянин Василий Бе л лавин».
Собор признал сам факт восстановления патриаршества на Поместном соборе 1917/1918 г. «определенно политическим, контрреволюционным» и потому отменил принятое на нем соборное постановление о восстановлении патриаршества [381].
Рукопись статьи зам. председателя обновленческого ВЦУ протоиерея Александра Введенского «Революция и церковь». 6 ноября 1922
[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 309. Л. 112–115]
Глава 8
Узник Донского монастыря. 1922–1923
Патриарх Тихон покинул Троицкое подворье 19 мая 1922 г., намереваясь поселиться в Донском монастыре[382]. Путь был долог… По дороге он заехал к Иверской часовне помолиться перед чудотворным образом. Сразу же собралась толпа богомольцев, которых патриарх благословил… Вот, наконец, и конечная точка маршрута – Донской монастырь. Патриарх устроился в небольшом двухэтажном домике возле колокольни Святых ворот, в так называемых казначейских покоях, о чем он известил ГПУ [383]. Монастырь, сохранивший
