представлял, не мог представить. Данар в сравнении с ней казался чуть ли не речушкой, что уж говорить о Лебединке, которую в конце лета овцы переходят вброд.
За Рассанной лежала Восточная Вараста, за Рассанной была война, но в летний жаркий день в подобное верилось с трудом. Дикон понимал, что не сегодня завтра Южная армия покинет Тро́нко, возникший еще в те времена, когда граница Талигойи проходила по берегу, и пойдет через бесконечные степи навстречу бириссцам.
Тронко война почти не зацепила, хотя за рекой и собралось множество беженцев. По приказу губернатора драгуны не давали варастийцам переправляться – под страхом ссылки в рудники. Люди, впрочем, уже не очень рвались в Большой Талиг: крестьяне надеялись, что до холодов Ворон с разбойниками покончит.
Эр Август считал, что война будет проиграна, но сам Дикон в правоте кансилльера почти разуверился. Офицеры и порученцы, с которыми сталкивался оруженосец Первого маршала, не сомневались ни в собственных силах, ни в талантах Алвы и сетовали разве что на жару и бестолковость губернатора, не сумевшего дать обнаглевшим дикарям по лапам.
– Дикон!
Веселый голос вернул юношу в жаркий, пыльный день. Дик непросто сходился с людьми, но Оскар Феншо́-Триме́йн ему понравился сразу и навсегда. Оскару было двадцать шесть лет, в двадцать четыре он за успешные действия во время лудзейской кампании был произведен в генералы, а в двадцать пять принял авангард Южной армии. Ги Ариго, покидая Тронко, предложил Феншо уехать в Олларию вместе с другими высшими офицерами Южной армии, но Оскар отказался. Столичная жизнь молодого генерала не прельщала, он, по его собственным словам, хотел «поучаствовать в настоящем деле».
– Мой генерал! – Ричард вскинул руку в нарочито бравом приветствии.
– Корнет Окделл! – Феншо испустил пронзительный начальственный вопль. – Как вы стоите?! Где почтение, я вас спрашиваю? Где трепет? Где восторг?! Вы соображаете, кто перед вами?! Да мои предки у самого Франциска навоз разгребали! Да я… Да я вас! Повешу, расстреляю, сошлю на галеры… – Оскар остановился, набрал в грудь воздуха, собираясь продолжить начатую тираду, но не выдержал и рассмеялся.
Феншо-Тримейн вел затяжную необъявленную войну с начальником штаба Южной армии Леонардом Манриком, также отказавшимся покидать Варасту. Вообще-то в Тронко ожидали, что Проэмперадор заменит всех назначенных Ариго офицеров, но Ворон лишь пожал плечами и сказал, что старший брат королевы уже освободил армию от тех, кто помешает выиграть кампанию.
Совет Меча наделил Проэмперадора правом вытребовать в свое распоряжение любого военного, но Алва привез с собой лишь троих генералов и одного полковника. Не воспользовался он и возможностью усилить Южную армию свежими резервами. Феншо полагал это решение ошибкой. Несмотря на свою молодость, Оскар великолепно разбирался в стратегии и тактике, а его квартира была забита трактатами по военному искусству, что, впрочем, не мешало командующему авангардом шутить и дурачиться.
– Счастлив расстреляться и повеситься по приказанию великого Манрика! – лихо отбарабанил Ричард и тоже расхохотался.
Привычка Манрика грозить подчиненным всевозможными карами и его происхождение от беглого гоганского повара служили неистощимым источником шуток, которыми обменивались недолюбливающие «рыжего придурка» офицеры. Ричард полностью разделял их мнение о том, что Леонарда следует удавить, утопить и скормить степным ызаргам, но ызарги пробавлялись зарезанным скотом, а начальник штаба мотал жилы тем, до кого мог дотянуться, всеобщая неприязнь его даже не задевала.
Дик терпеть не мог гоганского выскочку и любил Феншо, прочее же начальство вызывало у юноши смешанные чувства.
Генерал от кавалерии, брат-близнец капитана личной королевской охраны и старший брат Арно Эмиль Савиньяк, – громко смеялся и был знаменит своей вспыльчивостью и любовными похождениями. В Южной армии он занял место Рокслея, последовавшего за своим маршалом в столицу.
Савиньяки принадлежали к Людям Чести, но эта фамилия с первого дня приняла сторону Олларов, а сам Эмиль вместе с Алвой участвовал в подавлении восстания Окделла и был ярым поклонником талантов Ворона. Если б не эти обстоятельства, генерал стал бы одним из кумиров Ричарда, но есть вещи, перешагнуть через которые невозможно.
По тем же причинам Дик не мог восхищаться маркизом Дьегарроном и полковником Ора́сио Бади́льо, в чьем распоряжении были кэналлийские стрелки. Четвертым Рокэ привез в Тронко Курта Ве́йзеля, пожилого артиллерийского генерала, знакомого Ворону по многочисленным торским кампаниям. Вейзель отличался завидным миролюбием и был вежлив даже с порученцами. Самый старший во всей Южной армии, он думал только о пушках, ядрах и конных запряжках.
Что до тех, кто служил в Тронко при Ариго и остался, то они оказались довольно-таки заурядными. Мушкетерский полковник Хэ́виленд трясся над каждой монетой, командиры пехотных полков Оноре Маро́, Филибер Шенонсо́ и Бонифас Монтре́ думали лишь об эруа[111], а пожизненный комендант Тронко генерал Уэсс был стар и глух на одно ухо. Впрочем, никто из них Дику жить не мешал, даже Манрик, которого юноша ненавидел скорее за компанию с Оскаром и потому, что это было весело.
Отсмеявшись, Феншо заговорщицки понизил голос:
– Нашему отдыху скоро придет конец. Переправа почти наведена, так что, корнет, готовьтесь к подвигам.
– Оскар… – Командующий авангардом приходился Ричарду дальним родичем по материнской линии и первым предложил юноше перейти на «ты», по крайней мере когда их не слышат. – Ты и впрямь думаешь, что мы победим?
– Разрубленный Змей, еще бы! Если б губернатор соизволил поднять жирную задницу и заняться своими прямыми обязанностями, а не пускал пузыри, бириссцев давно след простыл бы. Бросать на дикарей боевые полки унизительно, но дело зашло слишком далеко. Чтобы успокоить крестьян и заставить их вернуться, придется устроить хорошенький парад.
– Я… – Дик немного поколебался, но Оскару можно было доверять, он никогда никого не выдавал. – Один… очень умный человек говорит, что армия не справится с летучими отрядами. И потом… Если Оллары проиграют эту войну, это пойдет на пользу делу освобождения Талигойи.
– Бред! – отрезал Феншо. – На любых летунов управа найдется. Нужно построить вдоль гор укрепленные лагеря и регулярно производить кавалерийские вылазки. Наши лошади лучше, а против наших мушкетов и пистолетов дикари и вовсе бессильны.
– Не надо называть их дикарями. Бириссцы – наши союзники, они воюют за нашу свободу…
– Нужны мы им вместе с нашей свободой! – Лицо Феншо стало жестким. – Читайте историю, молодой человек, это полезно. Бириссцы всегда резали и грабили тех, кто слабее. К началу круга Скал они уничтожили или вытеснили в бесплодные земли менее воинственные горные племена, чем спилили сук, на котором сидели. Скотоводством и земледелием бириссцы заниматься не желают, а грабить стало некого. Пришлось уйти в Кагету под руку тамошних казаров и превратиться в их цепных собак.
