обрывается и падает, как перебитые электрические провода, больше не поддерживающие и не подпитывающие меня жизненно необходимой энергией. – Хочешь, чтобы я тебя трахнул? Давай. У меня есть, – он смотрит на свои дорогущие часы и хмыкает, прикидывая, сколько ему нужно времени, чтобы поиметь меня в гребаной мужской раздевалке, – десять минут. Для тебя вполне достаточно. – Не могу придумать ни одного остроумного ответа. Я вообще не в состоянии говорить. Каждое слово Харда, произнесённое губами, которые признавались мне в любви и нашептывали вульгарные, но приятные нежности, рвут моё сердце на кусочки, словно кусок мяса. Он снова жестокий и грубый, неспособный чувствовать и сострадать. Неспособный любить.
– Время уходит, – шакалья улыбка обнажает белоснежные зубы этого хищника и не дожидаясь моей реакции, Том закидывает спортивную сумку на плечо и выходит из раздевалки, на прощанье окинув меня смеющимся взглядом победителя. И только когда дверь закрывается, я позволяю себе опереться на шкафчики, чтобы не упасть и не забиться в истерике. Но это так странно, я чувствую такую выжигающую боль в груди, но не могу выдавить из себя ни слезинки. Я выжжена изнутри. Но мне придётся держаться достойно и выглядеть несломленной в глазах у любопытных зевак, впитывающих университетские скандалы как губки. Не останусь же я в раздевалке? Это только усугубит моё и без того бедственное положение.
Собрав всю волю в кулак, выпрямляюсь, поправляю лямку рюкзака и вытираю под глазами внезапно брызнувшие жгучие слёзы. Со стороны я выгляжу так, как и хотела, собранно и непоколебимо. С этой мыслью я выхожу из мужской раздевалки и иду по коридору, неумолимо приближаясь к своему шкафчику, боясь оступиться и выдать своё волнение, сжирающее меня. Но тяжело оставаться безучастной и хладнокровной стервой, коей ты в придачу и не являешься, когда человек, признавшийся тебе в любви, целует другую девушку. Ничтожный мудак подпирает плечом свой шкафчик, пока какая-то левая телка сует свой язык ему в рот. И он позволяет ей делать это прямо на моих глазах! Несколько секунд я тупо моргаю, как ослеплённый олень на дороге, не соображая, где реальность, а где вымысел, трясущаяся от ярости и сладостного желания совершить убийство кучерявого мудака прямо в стенах университета. Я даже готова понести наказание, что угодно, лишь бы оправдать свое разбитое сердце!
Хард замечает меня, но продолжает целовать эту сучку с открытыми глазами и смотрит на меня ехидным взглядом шакала, упиваясь своей властью и наслаждаясь той болью, что он наносит мне снова и снова. Я вздергиваю подбородок, несмотря на желание отвести взгляд и испариться, выдерживаю и принимаю новую порцию боли. Мне приходится силой заставить себя идти дальше, хотя я даже не помню, куда направляюсь, но я прохожу мимо кареглазого мудака, не разрывая зрительного контакта с затягивающими в бездну карими омутами и с ненавязчивой вульгарностью сладко облизываю губы, быстро теряя к Томасу интерес. В его планы это не входило! Буквально чувствую замешательство и удивление брюнета, что вызывает у меня неподдельную улыбку и внутреннее тупое ликование.
Словно ничего и не произошло. Словно Хард не уничтожает меня здесь и сейчас на глазах у всех, я скрываюсь в коридоре по направлению библиотеки. На этот раз миссис Болм удачно покинула свой пост и мне удается избежать ненужных вопросов о своем состоянии, потому что я не в порядке и пришла спрятаться в своей жалкой коморке. Дать волю слезам. Забиться в угол, чтобы пережить боль.
– О, Майя, привет, – Лоя выглядывает из-за спины Сары и приветливо улыбается. Что они тут делают? Сегодня это не место для собраний – это моё убежище! – Мы решили просто собраться и поговорить. Тебя беспокоить не стали. Знаем, что у тебя сегодня свободное утро.
Если бы мои мозги вовремя сработали, и я не пошла бы в университет, ничего не произошло. Мне удалось бы избежать всей боли, что причинил Хард!
– Не ожидала вас увидеть, – хотела в одиночестве поплакать!
– Ты в порядке? – Лора обсматривает меня обеспокоенным взглядом, но я не успеваю ответить на её вопрос, как дверь в мою комнатку с глухим шумом открывается и на пороге появляется Хард во всем своем сокрушающем превосходстве.
Девочки притихают и переглядываются. Бегают глазами от меня и к Томасу, и снова на меня, ожидая объяснений.
– Полагаю, клуб униженных и оскорбленных, – Томас скалится и проводит языком по верхним зубам как изголодавшийся хищник, высматривающий жертву в лице невинных девушек, которые ничего ему не сделали. – Пополнила их ряды, Лора? – Хард садится на край стола прямо перед Кросс и склоняется к ее лицу. – Берешь уроки обольщения или делишься секретами с менее опытными?
– Выметайся, Хард! – что есть силы толкаю его в спину и потеряв равновесие кареглазый дьявол неудачно приземляется на пол, но это нисколько его не унижает. Британец обдает меня пустым взглядом и тихо хихикает как мерзкая гиена. – Убирайся!
Томас поднимается на ноги и вплотную врезается в мое тело, высматривая любую брешь в эмоциях на моем лице. Лютая ярость и ненависть сводят каждую мышцу его лица и желваки ходят ходуном, грозя прорезать кожу. Он врал мне! Думаю, в прошлом Хард поднимал руку на девушку в припадке ярости. Потому что переполняемый злостью человек, порой, не может сдержаться.
– Я сказала убирайся, Том… – знакомая тень мягкости мелькает во взгляде. Так всегда происходило, когда Хард наслаждался звучанием своего имени на моих губах. Сейчас что-то хорошее, насильно вновь похороненное под толщей злобы и ненависти, пытается пробиться. Но Томас моргает и всё пропадает. Непроницаемый и пустой взгляд. Кривая ухмылка абсолютного превосходства, которую я стираю с его поганого лица одной пощечиной. Оторопев от такой наглости, Хард потирает щеку и смотрит оскорбленным взглядом. Я могу защитить не только этих девушек от него, но и себя!
Дергаю его за руку и одним мощным рывком выставляю за дверь, и запираюсь на замок. Эмоционально-уничтоженная падаю на колени и зажимаю рот ладонью, чтобы никто не слышал моих судорожных всхлипов. Жгучие слезы текут по щекам, облегчая боль сердца.
– Простите за это… – мутным от слез взглядом смотрю на девочек, извиняясь за эта представление, что устроил Хард. Они молчат. Их сочувствующие взгляды и грустные полуулыбки – лучшая поддержка. Откидываю голову назад и позволяю соленым каплям беспрепятственно бежать по щекам. Слез нельзя стыдиться. Плакать способен только сильный человек, что не боится показать свою слабость.
После всего через что мы прошли Хард решил таким способом закончить наши отношения? Вот так просто нанести непомерную боль мою сердцу и вернуться к своему аморальному
