образу жизни? Но почему он так неоправданно жесток ко мне?
– Пощечина была зачетной, – голос Сары звучит тихо, но уверенно. Смеюсь сквозь слезы и открываю глаза. Девушки, которые что-то во мне разглядели и рядом с которыми нестрашно проявить слабость.
– Мне стало легче, как ни странно.
Рукоприкладство и слезы – лучшее лекарство для истерзанного сердца. Неужели Томас смог так легко отказаться от меня? От нас?
На одно призрачное мгновение мне кажется, что Хард все ещё по ту сторону двери слушает мои слезы и сожалеет, испытывая ту же боль.
Глава 55. Майя
Девочки оставили меня одну и позволили пережить это сердечное потрясение. Слез больше не было, но завывающая тоска мертвой хваткой вцепилась в пульсирующий и страдающий кусок плоти.
Кроме печали и пробуждающего желания убить Харда, отомстив за пережитый стресс, я испытывала голод. Скандалы с Томасом лишают меня сил и нужно восполнить потерянные калории.
Незаметно, под шум переговаривающихся и голодных студентов, появляюсь в столовой, сразу приметив Кэт и Уилла – люди, с которыми я также чувствую себя комфортно. Надеюсь только, никто из них не заметит моих заплаканных глаз!
– Майя! – Кэт подскакивает с места и заключает меня в крепкие объятья, покачивая наши тела как болванчики. – Всё хорошо? – она усаживает меня напротив себя, продолжая держать меня за руку и требуя ответа, беспокоясь о моем состоянии. Украдкой и как-то боязливо улыбаюсь, словно больше не заслуживаю право на счастье.
– Майя, мне так жаль, что с тобой произошёл этот, – Кэт изо всех сил пытается найти в своем лексиконе приличное выражение и на лбу от напряжения у нее проступают тонкие венки, – отвратительный инцидент. Мне нужно было заставить тебя пойти с нами смотреть фейерверк или остаться с тобой. Да что угодно! Но не оставлять тебя одну! – она снова берет меня за руку и сочувственно улыбается. Ей действительно не все равно и это не может меня не трогать.
– Кэт, в этом нет твоей вины. И к тому мы это уже проходили! – моя неугомонная и буйная подруга тяжело вздыхает, что совсем несвойственно ей и в качестве извинений пододвигает ко мне нетронутую порцию картошки фри и стакан томатного сока – это ее способ загладить вину.
– Еда – лучшее лекарство от печали и грусти, – я отпускаю смешок и в качестве проверки теории съедаю несколько картошин, не чувствуя вкуса.
– У вас с Хардом, что-то произошло? – Кэт задает вопрос отстраненно, внимательным взглядом сканируя толпу в поисках знакомого силуэта, уже заранее зная ответ.
– Я не знаю. Я уже ничего не знаю. – Надуваю щеки как маленький ребенок и шумно выдыхаю, рассчитывая, что так из моего тела уйдет эта тупая зудящая боль. Прячу лицо в ладони и тру виски, чувствуя безнадежность и опустошённость.
– А ты сама-то как? – поднимаю голову и смотрю на Уилла, такого спокойного и доброго, и даже не замечаю, как благодарственная улыбка расплывается на губах. Ему правда интересно как мои дела. Харду вот наплевать и на мои дела, и на мои чувства, и на меня. Почему я не могла влюбиться в такого милого, заботливого и хорошего парня как Уилл? Почему я выбрала человека, которому доставляет удовольствие причинять мне боль, измываться надо мной и доводить до слёз? Я бросила своё сердце к ногам этого подонка, позволяя топтать его снова и снова, и продолжая любить его с каждой грёбаной секундой всё сильнее и сильнее.
– Бывало и лучше, – Уилл понимающе кивает, а я сижу и испытываю непреодолимое желание сорваться с места, подойти к Харду и избить его до потери сознания, чтобы он почувствовал всю мою боль. Вместе с тем я настолько устала, что мне даже не хватает ни сил, ни храбрости, чтобы обернуться и разглядеть в толпе его кучерявую голову. Лишний раз видеть, как британец флиртует с другими девушками, вычеркнув меня из своей жизни за пару часов – лишняя порция боли.
– Уилл, а как ты смотришь на то, чтобы сегодня вечером сходить куда-нибудь посидеть и поговорить? – Парень, который несколько недель назад получил отказ на такое же предложение, смотрит на меня как на полную идиотку. Уилл косится на Кэт, то ли спрашивая разрешения, то ли совета.
– Я была довольно резка с тобой тогда на вечеринке, а сейчас мне просто хочется с кем-то поговорить. – Умоляющим взглядом смотрю на Уилла, ожидая его капитуляции. – Как друзья.
– Исключительно как друзья, – он широко улыбается, а я негромко смеюсь, чувствуя некое облегчение и легкость, словно камень с души упал и не помня себя трогаю Уилла за руку, подарив ему еще одну улыбку. И в этот момент по мне словно пропускают ток в двести двадцать вольт. Кожа на шее покрывается острыми мурашками, а волосы на голове как будто шевелятся под пристальным взглядом карих глаз с другого конца столовой. Как загипнотизированная гляжу на свою руку, сжимающую ладонь Уилла и чувствую нарастающей огонь ярости, исходящий от Харда. Но я сделала это не специально, не с целью привлечь внимание брюнета, чтобы позлить его…
– Тогда я позвоню тебе ближе к вечеру, и мы договоримся куда пойти. – Реакция Харда не изменит моих планов! – Кэт, прикроешь меня перед профессором Стоуном?
– Обижаешь! – она заговорщицки подмигивает мне. Кто как не болтливая и очаровательная Кэт заговорит любого, выставив моё отсутствие как необходимую неизбежность.
– Спасибо вам, – грустные нотки в моем голосе заставляют моих друзей насторожиться и принять срочные меры, сделать всё, что в их силах, но не отпускать меня одну в таком состоянии. Я предостерегающе качаю головой и иду к выходу, не обращая внимание на напряженную обстановку вокруг. Я знаю, что Хард ровно сидит на заднице и таранит мою спину негодующим взглядом, а я слишком измучена, чтобы ждать от него каких-то решительных действий.
Остывший полуденный воздух на улице приятно ласкает кожу лица, сдувая ненужные и болезненные эмоции. Я стою, прислонившись спиной к стене около дверей. Меня не видно, и я жду. Не проходит и пяти минут, как тяжелые двери открываются следом и Хард вылетает на улицу как оголтелый, растерянно высматривающий меня вдалеке. Он сбегает по ступенькам вниз и мечется из стороны в сторону как маленькая собачонка, потерявшая своего хозяина.
– Ты жалок, Хард! – Британец застывает на месте. Его спина ходит ходуном от лихорадочного дыхания. Он хотел бежать за мной, догнать и остановить, в то время как я в очередной раз развела этого самовлюбленного козла, выставив на показ всю его уязвимость и невозможность жить
