аллоброгской твердыней, – он позволял пересечь Родан и проникнуть в земли других галльских племен, чтобы обосноваться в более теплых и плодородных краях, вдали от суровых гор.
Если бы Рим послал знаменитого Помпея или другого закаленного в боях легата с блестящим послужным списком, Дивикон, может, и передумал бы, но перед ним был неизвестный и ничем не примечательный человек. Поэтому он ясно дал понять, что будет и дальше стремиться к своей цели – захватит мост, пересечет реку и навсегда покинет Альпы. Сделать это следовало уже давно, ему мешал лишь внутренний раскол. Но теперь, когда Дивикон восстановил власть над племенем, задержек, надеялся он, больше не будет.
Генавская крепость
В Генаве Цезарь отдохнул всего несколько часов. Вскоре он покинул свой лагерь и вместе с Лабиеном, Бальбом и Публием Крассом направился к мосту через Родан. Ничем не примечательный мост был достаточно прочен, чтобы пропустить тысячи людей с повозками и поклажей с восточного берега, откуда явятся гельветы, на западный, где находились он сам, его начальники, его единственный легион в Трансальпийской Галлии и аллоброги.
Он молча оценивал обстановку, стоя возле моста и глядя то на север, то на юг.
День был ясный.
– Там, – указал молодой Красс.
Цезарь, Бальб и Лабиен посмотрели на другой берег реки, от которого их отделяло несколько миль.
– Это первые дозорные гельветов, – заметил Лабиен. – Передовой отряд тех, кто ждет нас дальше.
– Их довольно много, – вставил Бальб.
– И это только начало, – заявил Цезарь и шагнул на длинный деревянный мост.
Лабиен, Бальб и молодой Красс не сводили с него глаз. Цезарь внимательно осмотрел мост: опустился на колени, пощупал деревянные перекладины, встал и прошелся туда-сюда, заглянул через перила. Внизу бушевала река.
Это было грубое, лишенное украшений, но чрезвычайно удобное сооружение, – несомненно, оно позволило бы гельветам переправиться через реку и вторгнуться во владения аллоброгов.
Цезарь покинул мост. Навстречу ему поспешили Лабиен, Бальб, Красс, прочие начальники и вожди генавских аллоброгов. Он остановился и повернулся к ним, затем посмотрел на Лабиена.
– Уничтожьте мост, – приказал он. – Сожгите его.
Его решение удивило всех. Уничтожение моста затруднило бы продвижение гельветов, но не остановило, поскольку они могли пересечь реку на плотах. Легионеры же лишались возможности перебраться на восток и напасть на врага там.
– По-твоему, другого выхода нет? – спросил Лабиен, озвучивая сомнения, имевшиеся и у других начальников, и у аллоброгских вождей: все остальные не осмеливались высказать их в разговоре с проконсулом Рима. – Это решение уже не пересмотреть. Безусловно, оно необходимо, но…
Не договорив, он кивнул на аллоброгов: так или иначе, это же их мост.
Цезарь понял, что друг не оспаривает решение, а предлагает разъяснить его присутствующим. Неплохой совет. Не имея за спиной впечатляющего перечня побед, он, Цезарь, поступит правильно, рассказав о причинах своего поступка начальникам и вождям союзных племен. Некоторые трибуны, ветераны лузитанского похода, доверяли ему как вождю, но аллоброги совсем его не знали.
– По данным наших дозорных, у гельветов больше трехсот тысяч человек, – начал Цезарь, знаком потребовав у раба воды. – Среди них женщины и дети. Тем не менее нельзя исключить, что нам противостоят около ста тысяч хорошо вооруженных воинов, а у нас на этой стороне реки только один легион, прибывший с юга Трансальпийской Галлии. Добавив к нему вспомогательные войска и аллоброгов из Генавской крепости, предоставленных их вождями, мы получим около пятнадцати тысяч солдат. Неужели кто-нибудь искренне верит, что мы выстоим в открытом бою, если перебросим через реку все свои силы?
Он выпил воды, ожидая ответа.
Как он и думал, никто ничего не сказал. Семь против одного. Услышав о таком перевесе, все утратили мужество.
– Но пятнадцать тысяч человек – вполне достаточно, если разумно их использовать, – продолжил Цезарь, возвращая чашу рабу. – Если мы разрушим мост, река превратится в труднопреодолимую естественную преграду, глубокий ров, созданный для нас самими богами. Однако разрушить мост недостаточно – нужно воздвигнуть частоколы к северу и к югу вдоль всего нашего берега, на несколько десятков миль в обе стороны. Это большая работа, но без нее не обойтись. Хотелось бы также, чтобы между водой и частоколами, которые мы соорудим на нашем берегу, имелись рвы и ловушки. Если в нашем распоряжении будут река, рвы и частоколы, пятнадцать тысяч человек смогут не пустить через реку и куда более многочисленного противника. Возможно, гельветы попытаются пересечь ее на плотах, однако строительство плотов – дело небыстрое, и у нас будет время подготовить оборону, воздвигнуть частоколы и выкопать рвы. Если мы не дадим им пересечь реку, у них останутся только две возможности.
– Какие же? – спросил один из вождей генавских аллоброгов.
– Первая: они сдаются и возвращаются на прежние земли, но в этом я сомневаюсь, поскольку, по словам лазутчиков, вождь приказал им сжечь дома, чтобы никому не пришло в голову возвращаться. Вторая: они находят другое место, где можно проникнуть в Галлию.
– Если они будут искать другое место, мы уничтожим мост зазря, – возразил другой аллоброгский вождь. – Не лучше ли попытаться разгромить гельветов прямо здесь? Наберем больше воинов – обратимся к другим галльским племенам, над которыми также нависла угроза.
Цезарь покачал головой:
– В ближайшие дни бой невозможен. Помощь, о которой ты говоришь, требует нескольких недель, а у нас нет времени. И я не имею права перейти реку и вступить в бой с гельветами за пределами римских провинций без приказа Сената. У меня есть империй для защиты границ моих провинций. Я мог бы перейти через Данубий и наказать даков за набеги на римские земли, но я не имею права пересекать какие угодно реки и нападать на какие угодно народы. В Риме так не делается. Я могу помочь вам отразить попытку гельветов переправиться через Родан, но, если вы хотите, чтобы я сражался с ними, набрав новые легионы, а потом их преследовал, вы должны потребовать моей помощи, обратившись в римский Сенат. Я остановлю гельветов, но сначала мне нужен официальный запрос. У меня слишком много врагов в Риме, и один неверный шаг поставит под угрозу мой империй.
Сложность римского законодательства, касавшегося начальствования над войсками, озадачила аллоброгов. Но объяснение было исчерпывающим, а в глубине души они знали, что в остальном римский вождь прав и для привлечения других племен нужно время, которого у них нет.
В конце концов аллоброги уступили.
Вдоль всего моста сложили сухие дрова, которые подожгли, ткнув в них десятками факелов.
Наблюдая, как аллоброги готовятся уничтожить мост, Цезарь отдал распоряжения Лабиену, Бальбу и Крассу:
– Пусть легионеры сегодня же приступят
