оценивая его влияние на свою половинку, второй обдумывает дальнейший ход, рассчитывая нанести максимальный ущерб своему обидчику. Но каждый из нас придерживается своей тактики: я никогда не перехожу черту и не способна на действия, причиняющие боль; у Харда нет правил. Он играет нечестно, используя против меня запрещенные приемы и не заботится о последствиях. Наша шахматная партия опасная и выматывающая, и длится бесконечно долго, потому что ни один из нас не желает сдаваться. Самое страшное, что я занимаю позицию пешки, а Хард – король. Главная фигура как на доске, так и в моей жизни, от которой зависит моё положение.
Томас никогда не рассматривал меня как достойного соперника, совершая главную ошибку. Возможно, в нашей любовной битве я всего лишь пешка, но если мне удастся продержаться и вынести все нападения, то я превращусь в ферзя – самую сильную фигуру, способную свергнуть короля. Вот кем я стала в жизни Харда – сильной, но хрупкой девушкой, которой он добровольно согласен сдаться на милость.
– Вы говорили обо мне? – Томас лезет мне под футболку и поглаживает спину, утихомиривая моё раздражение.
– Уилл хороший слушатель и да, он спрашивал меня о тебе, – пальцы брюнета впиваются под кожу, и неуравновешенный дьяволенок отрывисто дышит.
– Что именно? – чувствую, как в ткань футболки впитываются капли пота со лба Харда. Ревнивый мальчишка!
– Почему я выбрала тебя, а не любого другого заботливого и милого парня, – Томас сжимает меня в стальных объятьях, словно каждое произнесенное слово отдаляет его от меня, и он боится, что я внезапно исчезну.
– И что ты ответила? – голос Харда ломается и предательски дрожит.
– Почему наш разговор похож на допрос? – кареглазый хам рычит от отчаяния и готов вытрясти из меня все ответы.
– Просто отвечай на вопросы, девочка… – злость Харда, сменившаяся требовательной нежностью метко пронзает моё женское естество, а ласковые поглаживания спины действуют гипнотически.
– Потому что не я тебя выбрала, а ты меня, – такой наглости Томас стерпеть не может. Задета его мужская гордость во всей красе и нужно срочно реабилитироваться.
Хард вскакивает и выжигающим душу взглядом всматривается в моё лицо, пытаясь разгадать тайну моих правдивых слов. Смущенно улыбаюсь, невинно хлопая ресничками. Я частенько использовала этот незатейливый женский фокус в начале наших отношений, и он до сих пор действует безотказно.
Томас мотает головой и уже с опаской поглядывает на меня, активно обдумывая способы возвращения себе своего пьедестала.
– Ты подрываешь мой авторитет, Майя, – только из-за огромной любви к Харду я открыто не хохочу прямо ему в лицо, потому что такого унижения он просто не переживет.
– Какой авторитет, Хард? Ты потерял его в тот день, когда я разрешила тебе трахнуть меня ради выигрыша в споре, – издаю нечленораздельные звуки раненого гуся, борясь с припадочным смехом, поджимая губы.
Для его величества Надменного Подлеца – это удар под дых. Хард порывисто хватает меня за шею и диким взглядом бешеного животного прожигает дыру у меня на лице, желая низвести до атомов. Манящие губы британца в соблазнительной близости. Одно движение и роковое слияние двух трепещущих тел, и слияние истерзанных душ прекрасным чувством под названием любовь.
– Поцелуйчик? – выпячиваю губки и смеющимся взглядом гляжу на растерянного негодника, проигравшего эту битву. Хард чертыхается и легонько отталкивает, не желая причинить мне новой боли, и садится на край постели. Прячет лицо в ладонях и упираясь локтями в колени, потирает виски. Томас пытается понять, как и когда докатился до такого положения, когда одна девчонка позволяет себе такие вольности, а ему, как бы сильно он не хотел признаваться в этом, все нравится.
Хард встает с постели и подтягивает спальные штаны, безобразно державшиеся на бедрах.
– Весь вечер, проведенный с Уиллом я ждала, что вот сейчас ты появишься в ресторане и несмотря на все мои пререкания и протесты, уведешь домой как маленькую, непослушную девочку, – нужно как-то успокоить моего ревнивого мальчишку и загладить вину. – Я так хотела этого, но гнала от себя эти мысли весь вечер, – подползаю к краю кровати и сижу на коленях, рассматривая проступающие мышцы на спине Харда.
Томас поворачивается ко мне с каменным выражением лица, делая мне одолжение и показывая, что мои слова приятно слышать, но этого недостаточно. Да в конце концов, это он облажался и публично втоптал меня и мои чувства в грязь, а подлизываться должна я?! Всё потому, что провела единственный вечер в компании другого парня, думая при этом только об этом проклятом негодяе, засевшим в моем сердце.
– Потом я вспомнила, что ты обошелся со мной как последний мудак и позвала Уилла на встречу, чтобы остаток вечера провести в спокойствии, – шах и мат, скотина! Харда передергивает и перекашивает от отвращения, и гримаса злости застывает на безобразно красивом лице, по которому плачут хорошие пощечины.
– Стоп, подожди… – он втягивает воздух через раздвинувшиеся крылья носа, словно хищник, почуявший добычу и готовившийся к нападению. – Ты что сама позвонила ему и позвала на встречу? – Томас выдавливает из себя неугодные слова и сплевывает как грязь, отвратительно липнувшие к губам.
– Да.
– И ты так спокойно говоришь мне об этом? – британец бегает по спальне как слабое и беспомощное животное в клетке, оттягивая свои непослушные кудряшки, избегая встречаться со мной взглядом.
– Да, потому что я не хочу, чтобы между нами были какие-то секреты и потому что доверяю тебя, – Хард резко тормозит и застывает на месте, словно наткнулся на невидимую преграду. Он недоверчиво склоняет голову на бок и прищуривается, выискивая подвох.
– И в конце концов, не тебе меня в чем-то обвинять. Никогда об этом не забывай, Том, – брюнет усмехается и покачивает головой, соглашаясь с мыслью в своей голове, которую я только что подтвердила своими действиями.
– А ты никогда не забывай, что ты моя! – Хард цедит низким, хриплым тоном столь приятные слова, звучащие как угроза. Отрывает взгляд от пола и с абсолютной уверенностью в темных омутах, придавливает меня к постели, контролируя и управляя каждым моим вздохом и пугливым взмахом ресниц.
– Я не твоя, – тело покрывается мурашками. – И не принадлежу тебе, – Томас скептически изгибает брови, и насмешливая улыбочка снисходительно скачет на тонких губах. Позволяет мне думать так, как я хочу. Какое благородство!
– Я девушка, в которую ты влюблен, но я тебе не принадлежу, – гордо вздергиваю подбородок и расправляю плечи, но все равно выгляжу недостаточно стойко и внушительно рядом с парнем, чья мужская энергия бесконтрольно властвует надо мной.
– Твои возмущенно торчащие соски определенно с тобой не согласны, – опускаю взгляд и вижу
