class="p1">Она убежала. Маленькая, хрупкая лань, высвободившаяся из моих хищных тисков. Вырвалась из клетки, в которой я беспощадно запер её. Вот что наши отношения значат для Майи на самом деле – оковы. Моя любовь отравляет её подобно самому смертельному яду, который я маленькими дозами ввожу в организм Майи. Однажды, она не выдержит. И прекрасное чувство обернется трагедией. Я попытался оттолкнуть Майю, вычеркнув из своей жизни. Знаю, что плохо старался и ничего кроме истерзанного сердца своей девочки не добился. Льюис снова приняла решение за нас обоих. Дала нам еще один шанс на счастье. После всего что я натворил и наговорил, Майя вернулась ко мне, а я спугнул её своим вопросом. Противно, что Льюис и не собиралась делиться со мной своими переживаниями. Мой поступок подорвал её доверие и не удивительно, что Майя боится открыть душу.
Но мне так хочется заслужить прощение и вернуть ее доверие, избавив свою малышку от кошмаров.
Оглядываю пустую спальню и выхожу из комнаты. Босиком спускаюсь на первый этаж и нахожу Майю в гостиной. Поджав ноги под себя, она сидит на диване, склонив голову и трет глаза. Снова плакала. И снова причина её слёз – это я. Так или иначе я пробуждаю в этой хрупкой девушке всё хорошее и плохое, также, как и она во мне.
Тело отказывается подчиняться, и я не в силах сдвинуться с места. Любой посторонний шум и лишний шаг спугнут Майю, и она снова сбежит. Закроется от меня и не подпустит. Не позволит капаться в её прошлом. Чувствую себя охотником, что настиг свою жертву и загнал в угол.
– Эй! – бесшумно ступаю по мягкому ковру, неторопливо подхожу к дивану и сажусь в противоположном конце, оценивая ситуацию и состояние Майи. Она не реагирует. Смотрит куда-то в пространство, подтирая вокруг глаз остатки слёз.
– Поделись со мной… – кладу ладонь на свободное место между нами, ожидая разрешения. Если Майя позволит я поддержу её: возьму за руку и никогда больше не отпущу. Но Льюис высокомерно хмыкает и едко улыбается, не принимая всерьез мои слова. Хорошо, я заслужил! Никто не поступал с ней настолько жестоко.
– Мне начали сниться кошмары, когда я освободилась от отца и стала жить с бабушкой, – Майя подхлюпывает носом и вытирает краешком моей футболки мокрые глаза. Такая мелочь, а сердце дрожит как ненормальное в груди! Хочу подорваться с места и заключить её в надежные и оберегающие объятья, но остаюсь на месте, чтобы не напугать.
– Первые несколько ночей в новом доме, в новой спальне и постели были уютными и спокойными. Впервые я могла спать без страха и думала, что это навсегда. А потом начались кошмары… – Майя судорожно вздыхает и заправляет прядь волос за ухо. – Точнее один и тот же сон, повторяющийся по несколько раз за ночь. Я перестала спать. Мне было страшно. Я боялась закрыть глаза. Боялась, что не смогу избавить от кошмара и проснуться, – по щекам Майи катятся слёзы и она поджимает губы, бессильно покачивая головой. Её дыхание отрывистое и дрожащее, а от волнения на тонкой шейке бьется венка. Льюис смахивает непрошенные слёзы и откусывает заусенцы. Так обычно делает маленькие дети, но Майя и есть моя маленькая девочка.
– Что именно тебе снилось? – жутко боюсь, что мой вопрос её разозлит и взбесит. Вместо этого Майя с некой благодарностью смотрит на меня своими заплаканными глазами и кротко улыбается. Ей нужно выговориться, и она знает, что я смогу понять.
– То отчего я бежала, стало преследовать меня во снах. Он снова бил меня, причиняя боль единственной дочери. Порой мне казалось, что я чувствую холодящую и гладкую поверхность ремня на коже и просыпалась от боли. Шрамы на боку жутко пульсировали в напоминание о том, что все это реально. – Майя непроизвольно касается левого бока, а меня перекашивает от лютой злобы и желания изувечить это жалкое подобие папаши.
Боже, Хард, ты гнусный лицемер! Причиненная боль и шрамы, оставленные на сердце тобой страшнее всех телесных отметин ремня отца!
– Как ты избавилась от кошмаров? – подсаживаюсь ближе к Майе и опускаю правую руку на спинку дивана, невзначай касаясь её плечика.
– Убеждала себя в том, что он больше не достанет меня и никогда не обидит. Бабушка хотела, чтобы я обратилась за помощью к психологу, но я должна была справиться с этим самостоятельно, – голубоглазая нимфа перебирает мои пальцы, и я позволяю себе сесть почти вплотную к ней. Майя не возражает.
– И в один прекрасный день они исчезли, как будто со старой пленки стерли все записи, – она тихонько посмеивается, поражаясь чуду. – А потом снова вернулись, когда я встретила тебя, – Майя возводит на меня свои глубокие океаны и одним взглядом поражает моё сердце. С трудом нахожу в себе силы, чтобы не сложиться пополам от боли в груди. Я заслужил эту боль.
– И обострились, когда ты решил бросить меня.
Задыхаюсь. Мне нечем дышать, и я не знаю, что сказать. Майя открыла мне не только своё сердце, но и душу.
– Ты должен был стать тем, кто избавит меня от кошмаров, Том, а стал тем, кто вернул их.
Вот так сердце и разбивается, когда девушка, которую ты любишь говорит тебе, что ты должен был стать ее спасением, а стал её погибелью.
Бесконтрольным потоком слёзы градом катятся по щекам Майи, и она больше не пытается их скрыть. Содрогающаяся от рыданий и беззащитная сидит в уголочке дивана и плачет у меня на глазах.
– Девочка, прости меня, – заключаю её в крепкие объятья и осушаю слезы горячими поцелуями. Обдуваю заплаканное лицо и покачиваю наши тела, пытаясь успокоить Майю как ребенка.
– Ты бы действительно бросил меня, Том? – Нет! Никогда в жизни!
Несмотря на минутную слабость и слезы, Майя таранит меня суровым взглядом девушки, которая на самом деле всегда нуждалась во мне. Я не в силах подобрать правильные и красивые слова. Вместо этого заключаю лицо Майи в ладони и большими пальцами стираю соленые капли, и отрицательно качаю головой, отвечая на её вопрос.
– Черт, Хард, – она выскальзывает из моих объятий как угорь, – я тебя так люблю, – яростно мотает головой, отказываясь признаваться в столь откровенных чувствах, что хлещут из неё как из гидранта. – Ты даже не представляешь насколько.
Представляю, потому что я люблю тебя еще сильнее, Майя!
– Также сильно, как и ненавидишь, – глажу её по волосам и улыбаюсь. Шальная улыбочка растягивается на моих любимых губах, и Льюис светится от счастья. Вот что я
