готовится поехать туда не только организатором, но еще и в качестве вожатой. Хлопочет, наверное, по лагерю, забыв про телефон. Муж, выдает мне именно такую версию, но мне кажется, знает он больше, чем я, но отнекивается, просит не переживать.
Звоню в который раз и меня потряхивает от дурного предчувствия.
– Алло, – на звонок отвечает не мама. От мужского голоса ладони мгновенно становятся влажными.
– Алло, это кто? И где… Наталья Андреевна?! – Я чуть не назвала ее мамой, по привычке.
– Это ее знакомый, Андрей Михайлович. Она в больнице, я только сейчас нашел ее телефон.
– Что с ней?! Что значит нашли телефон?! – Мама в больнице! Все, меня уже прорвало. Слезы сами начинают заливать потоком щеки. Мозг рисует одну картину ужаснее другой. А этот мужик, как назло, тормоз, который ждет моих вопросов, доводя меня до истерики, вместо того, чтобы сразу сказать “с вашей мамой все хорошо, она жива-здорова”.
– Мы прыгали с парашютом… И она очень неудачно приземлилась… Ее увезли на скорой. Про телефон я вспомнил только сегодня и приехал в поля его искать. Нашел, – что за ересь он нес?! Мама и парашют? Что значит неудачно приземлилась? И кто он такой?
– В какой она больнице? Что с ней, скажите уже нормально или я сейчас с ума сойду от переживаний, – мои вопросы остаются без ответов.
Связь обрывается. И сколько я не пытаюсь дозвониться, абонент – недоступен.
Прежде чем позвонить мужу, ищу билеты на ближайший рейс до Красноярска. Есть два билета! Отлично! Покупаю на себя и Оливку, несусь на второй этаж собирать чемодан. Времени на раздумья нет, регистрация на самолет начинается через два с половиной часа, а мне еще дочь забирать из детского сада. Скидываю на кровать первые попавшиеся вещи и звоню мужу, не переставая реветь белугой.
– Мама в больнице! Она разбилась, прыгая с парашютом, – муж не сразу соображает, что произошло, пытаясь вычленить из моей сбивчивой речи хоть что-то рациональное. – Я забираю Оливку и мы вылетаем, к вечеру будем в Красноярске и сразу в больницу. Выясни, в какую ее увезли, номер палаты и все такое. Я пока не могу себя собрать в кучу.
– Ты летишь в Красноярск? – Что за странный вопрос он мне задает? Конечно же, лечу!
И до меня, наконец, доходит.
Я.
Лечу.
В Красноярск.
В город, в который обещала не возвращаться, чтобы больше не искушать судьбу и не видеть Макса.
Но я вынуждена вернуться. Еще и с дочерью.
И мне все равно. Я не могу остаться еще и без мамы.
– Да, – срываюсь на крик, – А что если она… Если она…
– Кира, не реви раньше времени. Все будет хорошо, – слушаю его нарочито спокойный голос, но стрессую еще больше. Шмыгаю в трубку, никак не одергивая мужа за обращение ко мне по родному имени.
– Если мама умрет, как я буду без нее? Я не смогу пережить еще и это!
– Хватит! – Он впервые рявкает на меня, но это приводит меня в чувство.
– Ты прав, отправь мне сообщением адрес больницы и номер палаты, как все выяснишь, – кладу трубку.
На смену испуганному ребенку Кире приходит Аделина, которая внутри – кремень. Привожу успевшее заплыть от слез лицо в божеский вид. Звоню водителю, что выезжаем. Забираю Оливку из детского сада. Предусмотрительно проверяю в ее рюкзачке любимого мишку, она с ним не расстается. И, если мы его где-то забываем, например в детской игровой комнате, то несемся туда через весь город забирать игрушку, потому что иначе будем наблюдать Оливкины гланды бесконечно. Говорю ей, что полетим на самолете. Она радостно хлопает в ладоши. Моей козе-егозе лишь бы куда-то ехать, но только не в детский сад.
Стоим в пробке. Нервничаю. Все время смотрю на часы. Боюсь опоздать на самолет. Если не успею, готова ехать хоть на машине. Гуглю расстояние. На машине дорога займет 54 часа. Черт! Покупаю билеты на следующий рейс самолета, который будет только завтра вечером, но молюсь, чтобы успеть на сегодняшний. На улице пекло. Кондиционер хоть и спасает, но через стекло чувствуется жар, исходящий от каменных джунглей Москвы. Я и сама вся горю от переживаний.
Понимаю, что меня не страшит возможная встреча с бывшим мужем. Боюсь только одного. Того, что даже про себя не хочу оформлять в слова. Гоню от себя страшные картинки, вспоминая многочисленные техники от психолога, чтобы уйти от панической атаки. Срочно найти пять предметов зеленого цвета. Так. Это легко. Панамка Оливки. Ее резиновые сандали. Рюкзачок в виде крокодила. Кроны деревьев за бортом. Пятый, где пятый элемент зеленого цвета? Вытаскиваю из сумочки оливкового цвета блокнот. Есть! Ищу пять круглых предметов…
Наконец, подъезжаем к аэропорту. Водитель бежит за нами с чемоданом. Я тащу Лив на себе.
Ус-пе-ли.
Слава богу!
Молюсь. Бесконечно молюсь все пять часов полета.
Боже, пусть мама будет жива, пожалуйста, пусть будет жива. Говорят, в разбивающемся самолете нет атеистов. В ожидании новостей о жизни близкого человека – тоже. Понимаю, как о многом я прошу и в качестве подношения высшим силам за такую милость готова дать самую страшную клятву.
Обещаю, до конца года я расскажу правду о себе самым близким, Теме, друзьям, даже Максу. Сделаю это. Клянусь. Только бы мама была жива. Она так просила меня приехать на ее юбилей, 45 лет, который решила отметить в ресторане в кругу самых близких. Брат должен был приехать. Ромка. Снова в голове мелькает вопрос, почему он стал так вхож в мою семью. Мой муж, если бы я согласилась. Но я отказалась. Сказала, что встречусь с Темой в Москве, если он этого захочет, узнав всю правду. Если это мое наказание за исковерканные жизни близких горем от моей потери, то я заслуживаю наказания. Признаю. Но мама. Моя мама… Она не может вот так покинуть меня.
Что же чувствовали все эти годы те, кто любил меня?!
Почему только угроза потерять любимого человека заставляет меня переосмыслить все свои решения и поступки? Видимо, потому что иначе я бы так ничего и не поняла. Каюсь! Каюсь. Ну, каюсь же. Внутри содрогаюсь от рыданий, внешне – смотрю в точку через иллюминатор с Оливкой на руках.
Человек – инфантильное существо, возомнившее себя всесильным и бессмертным укротителем времени. Ему всегда кажется, что у него еще вагон и маленькая тележка времени, сил, здоровья в запасе. Что не сейчас, а когда-нибудь потом у него точно будет еще много возможностей встретиться с родными и просто посидеть с ними, болтать, обниматься
