рот, что не попадя.
Мы проходим мимо дивана, на котором спит медсестра.
– Буду держаться из последних сил, – говорит тихо и улыбается, запуская второе нашествие мурашек. Интересно, он тоже вспомнил свой безумный поступок в самолете?
Оставляю его на кухне. Сначала проверяю Оливку в спальне. Спит. Потом – маму в своей комнате. Спит. Наливаю в ванной воду в ведро и иду с тряпкой мыть полы. Не помню, когда в последний раз это делала, домашняя работа всегда была на прислуге.
Быстро отжимаю тряпку. Убираю из кофейной лужи стаканчики и собираю коричневую жидкость с пола. Полощу тряпку и ловлю себя на странном ощущении, затылком чувствуя чей-то взгляд. Ага-ага! Чей-то? Резко поднимаюсь, разворачиваясь, и второй раз ловлю его с поличным!
Он за мной подглядывал!
Но не таясь, а внаглую, облокотившись о дверной проем. Ни капли не смущаясь от моего гнева, пялится на мои голые ноги. Вот кобелина неугомонная! Я-то несколько минут назад мысленно закопала топор войны, думая, что он повзрослел и перестанет вести себя, как мудак. А-а-а-а! Бесит! Продолжает молча глазеть, буквально разрывая в клочья на мне футболку. Выжимаю тряпку и кидаю в него, метясь в бесстыжее лицо! Но он ее ловит.
Вот мазила! Я, конечно, не он. Хотела остудить его пыл, а вместо этого наблюдаю, как он сдерживает смех. Бесит!
– Я бы окатила тебя водой из ведра, да мне же потом все вытирать, – шиплю на него, подхожу и с силой выдергиваю из его рук тряпку. – Предупреждаю, веди себя прилично, или будешь наливать кофе-чай сам!
– Все-все, понял! Просто ты так кряхтела, я пришел предложить помощь, а тут такие виды открылись… Прости, не смог оторваться, – Я не сдержалась и все-таки напакостила ему, зачерпнув ладонью воду из ведра и плеснув ему на рубашку. С видом победителя сбегаю в ванну, понимая, что выгляжу со стороны, как ребенок, а не взрослая девушка. Слышу очередной довольный смешок.
Прежде чем прийти к нему на кухню, на цыпочках захожу в спальню. Сдерживаюсь, чтобы не чмокнуть спящую кудряшку. Знала бы она, кто сейчас находится в паре метров от нее. Гоню от себя ненужные мне сейчас мысли.
Ищу в чемодане хоть что-то приличное. Достаю муслиновую пижаму с сердечками. Купила ее как-то на распродаже в интернет-магазине, да так ни разу и не спала в ней. Несмотря на то, что у меня карточка с безлимитом на покупки, я по привычке шоплюсь с максимальной выгодой. Транжирой я так и не стала. Ну… Если речь не об Оливке. Натягиваю брюки. Застегиваю пуговицы рубашки. Что ж, настал звездный, точнее, сердечный час пижамы. Надеюсь, в ней я буду выглядеть строже. Из зеркала на шкафу на меня смотрит раскрасневшаяся Ада-фурия, которой сердечки ну никак не добавляют неприступности. Скорее наоборот! Что поделать. Некогда мне искать что-то другое.
Оставляю дверь приоткрытой, чтобы услышать, как Оливка проснется. И добровольно иду навстречу своему бывшему мужу. Поток сознания в голове озадачивается новым гениальным вопросом “Почему же бывшим? Настоящим! Вы же не развелись!”. Тут же отвечаю себе “Вообще-то он был женат на Кире, а я официально Аделина Потапова. Да и Макс женился. Так что бывший он”. Довольная внутренней победе над рвущейся наружу Кирой захожу на кухню.
Макс успел похозяйничать. Сварил кофе в турке и уже разливает его по кружкам. На столе тарелка с выпечкой. Выглядит она не очень, но, уверена, вкус все компенсирует.
– Черный, как ты любишь, – подает мне кружку с кофе и со второй садится за стол, приглашая сесть за соседний стул.
– С чего ты взял, что это мой любимый? – Не хочу признаваться, но его “угадайке” ставлю твердую пятерку.
– Слушай, ты в нашем городе личность легендарная, после шоу в прямом эфире, где ты вместо сахара положила парню в чай телефон, каждый уважающий себя красноярец знает, что ты любишь черный кофе, – до меня не сразу доходит смысл сказанного, но потом “бинго”, вспоминаю: это он про тот случай в кофейне, где я заступилась за Эми и засветила на весь интернет.
– Да? И что там говорили про мой черный кофе?
– Да, местные официанты рассказывали об этом в мельчайших подробностях всем посетителям.
– Звучит странно, – он несет какую-то чушь.
– Согласен, – он хочет что-то еще добавить, но я отвлекаюсь на звук сирены проснувшейся Оливки, с шумом отодвигаю стул, проливаю чертов кофе и несусь, сломя голову, на зов дочки.
***
Моя малышка проснулась в новом месте и, конечно же, испугалась. Прижимаю этот комочек счастья к груди, забалтываю ее, как могу.
– Доченька, мы приехали к бабушке Наташе, – в первый же приезд мамы к нам в Москву я стала представлять ее дочери именно так. Для посторонних моя мама – близкий друг семьи, названная бабушка, которая любит меня, как дочь. До сегодняшнего дня наша легенда мне казалась вполне правдоподобно-удобной. – Она прыгала с парашютом и сломала ножки, мы будем ей помогать.
– Ей Айболит, как зайчику, пришил ножки? – Проводит аналогию с детской книжкой, я усиленно киваю, чтобы отвлечь от плача. Но потом от дурацкой версии перехожу к нормальной. – Нет, она ударила ножки и доктор на них наложил гипс. Сделал такую повязку, медицинскую, чтобы она не прыгала, пока ножки не заживут.
– А ходить баба может? Мы пойдем с ней гулять? – мы с Оливкой оборачиваемся на грохот кресла-коляски. Мама, видимо, услышав внучку, прилетела ее спасать, хоть и на колесах. В комнату ее закатывает Макс и начинает нас рассматривать. Сзади мелькает медсестра.
– Малышка моя, иди ко мне. Максим, ты знаком с Аделиной и ее дочкой Оливией? – Мама нервно смотрит то на Максима, то на меня и начинает быстро-быстро объясняться. – Это жена Жени, друга Игоря, она помогала нам с его делом. Вы, наверное, не успели познакомиться, когда она прилетала на день памяти Игоря? Мы так сдружились с Адой, что я к ним в Москву повадилась нянчиться, ну, я как-то тебе рассказывала. Малышка даже меня бабой Наташей называет, так мило, да? Адочка приехала чуть раньше на мой юбилей, а я тут ее встретить не смогла.
– Вы не говорили о ее приезде, – Макс что-то подозревает? Мою кожу тут же затягивает нервный холодок. – Мы успели познакомиться и с Адой, и с ее дочкой.
Мама охает. Краснеет. Суетится на коляске. Понимаю, что она этим только подозрения вызывает. Ситуацию спасает Лив, которая забирается к маме на колени, несмотря на мои протесты, а счастливая бабушка крепко обнимает ее и, не сдерживаясь, заливается смехом.
– Моя малышка приехала! А
