вместе.
Водитель покашливает, поднимаю на него глаза, он переминается с ноги на ногу. Рядом мамина помощница. Тоже удивленная и не знающая, куда себя деть. Отпускаю водителя домой. Мама говорит, что приготовила нам с Лив свою спальню. Отказываюсь. Но она настаивает. Не сопротивляюсь. Кто я такая, чтобы отказывать маме в этой мелочи?
Кладу дочку на кровать. Мое кучерявое солнышко. Раздеваю, боясь разбудить. Но она крепко спит и не реагирует на мои манипуляции. Скидываю и с себя одежду. Беру из шкафа мамин халат. Надеваю. Очень хочу в душ. Но не это сейчас главное.
Качу маму на кухню. На обеденном столе стоит огромный букет ромашек и рядом еще один, с маленькими белыми и розовыми кустовыми розами. Мама не говорит, от кого цветы, а я и не спрашиваю. Догадываюсь. Но не хочу сейчас уделять этому хоть какое-то внимание.
Время далеко за полночь. Но мы не можем наболтаться. Говорим обо всем на свете. Вспоминаем, как с папой колотили гвозди в деревянную доску, как я заставляла его лепить со мной из пластилина, как мы ходили в походы. Как он ругал ту вредную воспитательницу, что пичкала меня противным супом. Как с Темой мы однажды пошутили, написав записку, что уехали в кругосветное путешествие, а мама сделала вид, что заплакала без нас. Мы тогда сразу выбежали из укрытия и успокаивали ее. А папа вечером устроил нам нагоняй. Боже, как много у нас было! Только сейчас понимаю, что оно не исчезло с папиным уходом. Оно навсегда с нами. Расходимся только под утро.
Просыпаюсь от резкого стука в дверь. Сейчас разбудят Оливку! Подскакиваю, и несусь открывать дверь в Кириной футболке, которую надела после душа. Распахиваю ее наотмашь. И пячусь назад.
– Сюрприииз! – На пороге стоит Макс и улыбка покидает его лицо вместе с осознанием, кто перед ним стоит.
Из его рук с грохотом падают стаканчики с кофе и огромный лом. Только подмышкой зажат бумажный пакет.
Сюрприз удался. Мы, как в немом кино, смотрим друг на друга и разговариваем глазами. Я не знаю, что сейчас в моих глазах, но его – темнеют, шок сменяется негодованием. Потом их захлестывает ярость. Очевидно, он очень “рад” нашей встрече, потому что первые его слова после “сюрприза” звучат, как:
– Какого хрена ты здесь делаешь?!
Глава 6
Аделина
– И тебе доброе утро, – всеми силами делаю вид, что мне все равно, что во мне не разбежались по всем частям тела толпами мурашек. Впечатываюсь взглядом в его лицо. В его плечи, обтянутые самой простой майкой серого цвета. Но надень на него рваные лохмотья, он и в них будет выглядеть, как мечта миллиона женщин. Если девчонки вкачивают в губы разные составы, чтобы их увеличить, то ему пару литров вогнали в мышцы рук, не меньше. Я стараюсь не разглядывать его руки в татуировках, но получается плохо. Он пышет сексуальностью, уверенностью, силой и вместе с тем тьмой, в которую лучше не смотреть. Весь его вид, манера держаться, повадки выдают в нем Хищника, готового в любую секунду броситься на свою жертву. Но в этот раз охотник немного растерялся, о чем свидетельствует разлитый по полу кофе. Сдерживаю ухмылку, отрываю взгляд от его тела и показываю на огромную железную бандуру у его ног. – Ты пришел грабить дом, узнав, что его хозяйка не может дать тебе отпор? Если что, я проходила курсы самообороны и у меня неплохо поставлен удар. Инструктор меня боялся. Даю тебе шанс уйти без фингала под глазом.
– Что ты здесь делаешь, Аделина? – Он говорит равнодушным голосом, но его выдают сжатые кулаки и ставший еще более сплющенным бумажный пакет.
– Меня пригласили на юбилей, вот приехала погостить пораньше. И вовремя, Наталье Андреевне как раз нужна помощь. Что здесь делаешь ты, Максим? – Мой голос копирует его интонации.
Максим. Его имя вызывает повышенное слюноотделение во рту. Убеждаю себя, что это от голода и от представления того, что лежит в его мятом пакете. Сто процентов от голода. Только, уверена, совсем от другого его вида. Это невозможно, странно, необъяснимо, но еще до мыслей о том, как он может его утолить, я начинаю чувствовать пульсацию во всем теле. она разливается вверх-вниз, приливами-отливами, пытаясь утащить меня в телесный транс. Сопротивляюсь. Мне кажется, я могу прямо сейчас взорваться, настолько меня закручивает воронка вожделения. Что он творит со мной одним своим присутствием рядом? Может прямо сейчас выдать ему, кто я, чтобы он прибил меня на месте, и я больше не мучилась? Если честно, я не знаю, какую реакцию на правду выдаст Макс. Он непредсказуемый человек. И крохи противоречивой информации о нем, которыми я обладаю, недостаточны для каких-то прогнозов.
– Приехал порадовать с утра любимую тещу утренним кофе со свежей выпечкой, – мы говорим так странно, как будто старые знакомые, игнорируя метающие между нами эмоциональные молнии, которые не нужно видеть, достаточно чувствовать. Он лениво поднимает железную крюку. – Мы вчера с Михалычем, моим водителем, привезли Наталья Андреевну из больницы. Он мне подсказал, что нужно убрать все пороги, пока она передвигается на коляске.
– Ты мужем на час, значит, подрабатываешь? – Продолжаю поражаться, что из моего рта выходит ровный спокойный голос, в то время, как внутри кишки сворачиваются от волнения, под хоровое сопрано тех самых мурашек.
– Зятем на всю жизнь. Безвозмездно, – говорит серьезно. – Когда ты приехала? Она ничего не говорила о тебе.
Обдумываю, что на это ответить. Молча пропускаю его в дом и иду за половой тряпкой, надеясь, что не оставляю влажные отпечатки ног на полу, он следом. Оборачиваюсь только, чтобы попросить не шуметь и застаю его за разглядыванием моей задницы! Он быстро поднимает глаза вверх, но я успеваю заметить, куда они смотрели секунду назад. Автоматически одергиваю вниз футболку. И отмечаю, что мне не хочется на него ни орать, ни кусать своими едкими замечаниями. Что-то изменилось во мне, в моем отношении к нему. Пока не могу отрефлексировать, что именно, просто даю этому место быть в моем сознании. Первая гипотеза, что я благодарна ему за его заботу о моей маме. Но только ли в этом дело?
– Иди на кухню, Наталья Андреевна еще спит, – ловлю дежавю он нашего уединения и по тому, что выдаю очередную абсурдную глупость, понимаю: с контролем речи у меня серьезные проблемы. – Уберу за тобой в коридоре и, так и быть, напою тебя чаем или кофе, если будешь паинькой и не начнешь совать в
