у меня даже подарка для тебя нет, но ничего, сегодня же что-нибудь придумаем!
– Мама, а где папа? – Лив соображает, что в этой комнате не хватает ее верного подданного. Мама, никакушный конспиратор, начинает так хлопать ресницами, что еще немного и она взлетит вместе с креслом и сидящей на ней внучкой.
Я вижу, как дергаются мышцы на щеках Макса. В который раз поражаюсь: он, не зная ни меня, ни Оливку, проявляет к нам недвусмысленное внимание и из него так и прут собственнические замашки. Интересно, Карину он также опекает, как и всех, в чью сторону направлен его радар?
– Папа, доченька, работает, он приедет позже, а мы пока погостим в новом городе, – пытаюсь снять эту обезьянку с мамы, но они эти две упертые слились друг с другом и разъединяться не желают.
Пока совершаю спасательные манипуляции по снятию Лив с мамы, Макс уходит и возвращается с ломом. Не говоря ни слова, начинает с шумом выдергивать порожек. Мама оборачивается и с ужасом застывает от увиденного, а Оливка, наконец, с нее спрыгивает и осторожно крадется к Максу. Делает пару шагов, потом смотрит на меня в поисках поддержки. Подхожу, беру ее за руку.
– Привет, лисенок, – он садится на корточки и не шевелится. С болью понимаю, что это отцовский опыт, он знает, что малышей нельзя пугать резкими движениями. – Хочешь мне помочь? Наталье… Бабе Наташе надо помочь устраивать гонки по дому, надо убрать лежачий полицейский.
Оливка заинтересованно подходит ближе, тянет меня за собой. Вынужденно сажусь с Максом рядом.
– Мамичка, а что такое лежачий полицейский? – Спрашивает у меня, а глаза не сводит с “ремонтника”.
– Лисенок, это такое препятствие на дороге, из-за которого даже самую бешеную скорость приходится снизить, чтобы не произошла авария, – отвечает ей Максим, радуюсь, что он, как и я, говорит с ней на нормальном взрослом языке, без коверканья языка на малышовый лад.
– Ты хочешь, чтобы баба разбилась? – Вижу, как она анализирует все факты и выдает логическое заключение.
– А ты умная девочка, нет, не хочу, чтобы разбилась, – Макс говорит с Лив так непривычно ласково, что я чувствую, как вот-вот мое материнское сердце начнет давить на глаза, выпуская наружу очередные слезы. – Аварии бывают на настоящих дорогах, там такие препятствия нужны. А дома они будут мешать бабушке перемещаться на коляске. Мы же не хотим, чтобы она на них спотыкалась? Будешь мне помогать?
– А можно? – У малышки даже дыхание перехватывает от восторга, она всем своим тельцем светится от предвкушения необычной игры.
– Тебе можно все, малышка, – Макс, сам того не подозревая, отправляет меня в зону воспоминаний о папе, который всегда мне так говорил. Судя по мамину шмыганью носом, не меня одну.
– Игорь в детстве также Киру учил, – поворачиваюсь к маме, чтобы все видом показать: разговор идет не в то русло, и вижу: мысленно она уже не здесь. – Тебе можно все, малышка.
– Ну, значит, теперь так буду говорить я. Меня Максим зовут, а тебя? – Он протягивает ей большую ладонь, она влаживает крошечную свою и представляется официально.
– Ливи Потапова Геньена, – она всегда путает местами фамилию и отчество. Смотрю на ее прищуренные глаза, сейчас выдаст какую-то хитринку. – А мне точно все можно?
– Со мной точно, – утвердительно кивает в ответ, не выпуская ее ручку из своей и, глядя ей в глаза, нежно целует запястье. – Что ты хочешь? Лом подержать?
Официально он грубо нарушает ее телесные границы, я всегда учила Лив не позволять, чтобы чужие дяди с ней разговаривали или, тем более, трогали. Но тут у меня нет моральных сил ее ругать. Родная кровь чувствует свою плоть.
– А можно потрогать твои разукрашки? – Показывает пальчиком на его руки в татуировках.
– Тебе можно все, малышка, – он дает ей разрешение на изучение своих художеств на руках.
Под прикрытием внимания ребенка и я начинаю их рассматривать. Они практически черные. На плече правой руки – морда волка. Сразу видно, это самец. Он скалится и выглядит не очень дружелюбно. Но Лив не боится, завороженно проводит по нему пальчиками, спускаясь ниже. С внешней стороны верхний рисунок завершается изображением леса, а рядом с волком выбит малыш-ежик, который приводит Лив в восторг.
Дальше рисунок продолжается картой и компасом, а на внутренней части руки от локтевого сгиба до запястья вижу волчицу, нависающую куполом над тремя волчатами. Не трудно догадаться, что или, точнее, кого запечатлел тут Макс. Оливка задает вопрос, который я не осмеливаюсь.
– А это кто?
– Это семья волков. Ты знаешь, что папа волк выбирает в жены волчицу и остается ей верным до конца жизни, даже если она погибает? А это их малыши.
– А у тебя есть малыши? – Она правильно догадывается. Макс запечатлел свою новую семью. Волчицу Карину, Кирюшку и их будущих детей, а может они их уже и родили.
– У меня есть сын. Хочешь я вас познакомлю?
Дочка кивает. Глаза от радости становятся огромными. Макс уже покорил ее женское сердечко.
– А остальные два малыша? – Я не хочу слышать ответ на этот вопрос, и одновременно отмечаю про себя математические способности ребенка.
– А пойдемте-ка пить чай! Сейчас отправлю быстренько Ольгу в ближайший магазин за сладеньким, – взглядом пытаюсь выразить благодарность за смену разговора и угрозу за обещание накормить Лив сладким. – Что-то полезное, Аделина, не переживай. А к завтрашнему дню я освоюсь в новых условиях на кухне и побалую вас домашними блинчиками и сырниками.
– Мамичка, но я еще вторую руку не рассмотрела! – протестует мой главнокомандующий.
Я встаю с корточек, чтобы идти на кухню, и тут Лив задает вопрос, ответ на который слушаю под треск своего разбившегося вдребезги сердца, сбиваюсь со счета в какой раз.
– А у тебя есть жена?
– Есть.
– А ты ее сильно любишь?
– Да, – Макс встает, отпинывает ногой оторванную доску порога и идет помогать маме с коляской. Я молча веду Лив на кухню, давясь винегретом своих мыслей.
– Жалко, мог бы жениться на маме, – Лив явно переспала!
– У мамы есть муж, ты забыла? – Злюсь на ребенка. – А у Максима есть жена. Пошли чистить зубки, Максиму уже, наверное пора, скажи ему «до свидания».
– Не хочу чистить зубы! Не хочу говорить «до свидания»! Буду чистить с Максимом, – уже через секунду актриса начинает устраивать драматический спектакль и добивается своей цели.
Чистить зубы с ней идет человек, который мог бы быть для нее кем-то больше, чем чужой дядя. Но мы оба разрушили эту ветку вероятности.
Готовлю чай на кухне. Выплескиваю остывший кофе в раковину, оставляя
