не понравилось, — усмехнулся голос. — Или есть кто-то, поцелуи с кем вам обеим нравятся больше?
— Я — не вся драконица!
И снова возня и шорохи.
Я всё-таки рискнула, придвинулась к стеллажу и выглянула в узкий проём между корешками книг и полкой. Увы, ничего не увидела.
— Вы — хвалёные квадры, привыкли брать что хотите! — в голосе Беаты чувствовалась отчаянная злость. — Вам наплевать на других — их мнение, планы и будущее. Важны только ваши желания, и горе тому, кто пойдёт поперёк их. А я не сдамся! Буду сопротивляться до последнего вздоха. И никогда, ни за что не стану вам…
— А если я расскажу, что в академии бастард?
Несмотря на явные нарушения правил приличия и поведения, голос квадра оставался спокойным. Он был уверен в своих силах, словно точно знал — всё будет по его воле.
— Что тогда, маленькая? Скажешь эту же речь, когда к тебе пошлют палачей.
Беата молчала. Я слышала только тяжёлое дыхание, и вряд ли оно принадлежало дракону.
Вот уж принесло Карсера со своим отрядом на наши головы!
— Скажу! — зло ответила Беата. — Я никогда не сдамся тому, кто не видит ничего дальше собственных желаний!
— Что же, ты сама выбрала свою судьбу, — равнодушно отвечал ей мужчина.
Вот только мне показалось, что равнодушие то напускное и не имеет ничего общего с настоящими чувствами квадра.
— Но, так и быть, я позволю тебе изменить мнение. Скажем, в течение пяти дней. Цени моё терпение, маленькая драконица, и не разочаруй неправильным ответом.
И столько наглости, столько самоуверенности было в его словах, что я невольно скривилась. Поняла, что на месте Беаты поступила бы точно так же.
Раздавшиеся следом твёрдые шаги заставили сильнее вжаться в стену, хоть меня и до этого было очень сложно разглядеть в самом тёмном углу библиотеки.
Впрочем, я забыла обо всём, когда увидела, кто прошёл мимо, даже не обратив внимания на стеллажные проходы. Гордый профиль, строгий взгляд и светлые волосы Леония Хардвика невозможно не узнать даже в полумраке книжных стеллажей.
“Вне занятий можете обращаться ко мне по имени”
Самый умный и адекватный из квадров оказался вдруг мерзавцем, для которого цель оправдывала любые средства. А ведь я ему поверила! С момента появления почувствовала странное расположение, похожее на то, что ощущала по отношению к Ави.
А здесь это.
Беззвучно выдохнув, хотела подойти к Беате. Пусть не признаться в том, что я тоже драконица, но хотя бы просто показать, что мир не кончился. Что можно выстоять, что есть кому протянуть руку помощи или хотя бы просто выслушать, но не успела.
— Проклятый дракон! — вдруг крикнула она.
Зло, отчаянно, словно её саму тяготило, мучило что-то, с чем невозможно бороться.
А потом сильная огненная волна прошла по соседнему проходу, облизывая стеллажи и корешки книг. Благо в академии сироток, несмотря на отсутствие драконов среди студентов, даже они были защищены от любого воздействия.
— Ненавижу!
Мне показалось, что в её голосе прозвучали злые слёзы. С другой стороны — я могла и додумать, раз не видела ни её, ни Хардвика, ориентируясь только по голосам.
Не успела я оглянуться, как и Беата промчалась в сторону выхода из библиотеки, снова оставляя меня в тишине и мрачности собственных мыслей.
А если и она влипла в эту глупую Истинность? Как будто без магии мы сами не могли выбрать себе в спутники того, кого хотели и считали самым подходящим.
Но стоило об этом подумать, как под лопаткой припекло, словно на долю мгновения приложили раскалённую монету. И с обречённым вздохом застегнула верхние пуговицы и привела себя в порядок.
Я точно знала, что найду там, стоило только повернуться к зеркалу спиной. Вот только знание это не радовало от слова совсем.
Впрочем, я всегда умела выходить из самых сложных ситуаций. Доверяла интуиции, брала в союзники Мию.
Но справлюсь ли сейчас?
Вопрос без ответа. Который я не узнаю, пока не попробую.
Сжав губы в тонкую линию, вернулась в общий зал, чтобы попросить Аббана отложить недочитанные книги до завтра. А после этого накинула тёплый, отороченный мехом плащ и направилась в сторону академической столовой.
Для этого нужно было пройти в главный корпус, пройти через огромный холл — единственное место в академии, которое всегда выглядело безупречно, — пройти по переходу и войти в большие двустворчатые двери. Но что-то сегодня явно шло не так.
И для начала, оказавшись в главном здании академии, пока стряхивала снег с капюшона и плаща, я вдруг поймала на себе взгляд.
В принципе, в этом не было ничего необычного — в академии столько народа, что смотрели постоянно. Но этот взгляд был отличным от других. Злой, враждебный, он сверлил мне спину и, будь его воля, с удовольствием бы убил одну непримечательную сиротку по имени Миранда Макклири.
И это уже напрягало. Хотя бы потому что у обычных студентов не было необходимости меня ненавидеть. Да, я драконица, привлекла внимание Карсера, удостоилась чести называть Хардвика по имени и много чего ещё, но, слава Дракону, об этом сиротки не знали.
Или знали?
Подняв взгляд, встретилась с безупречно голубыми глазами Абелии Моррисон. Безупречно ненавидящими меня глазами.
Но с чего бы, если с Абелией мы не пересекались вот уже сколько? Сутки? Двое?
Да и в целом она не удостаивала меня таким ярким и незамутнённым чувством. И меня это устраивало.
Пока я не напоролась на её ненависть.
Ответила поднятой бровью, но Моррисон резко отвернулась. В отличие от её свиты, которые перешёптывались и чуть ли пальцем на меня не показывали.
Да что, бесы вас пожри, происходит?
Оглянулась ещё раз.
Холл оставался главным холлом академии. Ничем особенно, кроме как назначать встречи, здесь нечем было заняться. Из холла наверх, в административный корпус, где находились кабинеты преподавателей, ректора и прочего персонала, вела огромная мраморная лестница. За видом лестницы следил отдельный человек в академии, так важно было прошлому ректору пустить пыль в глаза.
Ведь дальше холла императорские проверки не проходили, оседая в кабинете ректора, который ублажал их питьём и первоклассной едой.
Никаких кадок с растениями в холле не было. Только портреты прошлых директоров и императора по, обитым дорогим деревом, стенам, да мрамор на полу.
И я бы плюнула на Абелию и её прихлебателей, но то же единодушие проявляли и другие сиротки. Кто-то откровенно насмехался, кто-то презрительно
