ли я стать такой мудрой мамой?
– Плохо, – не могу ей врать. – Я заслужила все это. Он убьет меня, когда узнает правду.
– Ты хочешь все рассказать? – Она медленно задает самый важный вопрос.
– Да. Только не знаю, когда. Но я расскажу. И Темычу. Как думаешь, брат простит меня?
– О, Кира, – мама, как и, кусает губы, сдерживая застывшие слезы в глазах. – Он простит. Ты же его любимая сестра. Надеюсь, и меня, что я молчала. Я не нарушила свою клятву, которую дала тебе. И это мучает меня каждый день. Это цена за мои грехи. О, Кира, не ты одна совершаешь ошибки. Я наберусь мужества и признаюсь тебе и в своих. Так что у меня нет права осуждать тебя.
– О чем ты, мама?
Нас прерывает деликатный стук в дверь.
– Войдите, – говорю я.
– Там Максим Ильдарович Оливию завел, но она опять не хочет его отпускать, – в дверь заглядывает медсестра.
– Я заберу ее, спасибо. Побудьте с мамой, ей лучше прилечь, – поворачиваюсь к маме. – Отдохни немного. Сегодня мы с тобой идем гулять. Это не обсуждается. Я возьму машину напрокат, такую, чтобы кресло могло поместиться. Хватит сидеть в своей коробочке, пора из нее выходить.
Я говорю это не маме. Я говорю это себе.
***
Я забрала у Макса Оливку и отвела ее в комнату к маме. Вернулась, чтобы проводить гостя.
– Какие планы на день? – Максим спрашивает меня о простых вещах, а у меня в голове вертятся совсем другие ответы. И я не знаю, в какую форму облечь их, чтобы проскочить этот процесс на бешеной скорости и умчаться в другую реальность, где уже все хорошо, нет тайн прошлого, сожалений и сказки о потерянном времени.
– Возьму машину напрокат. По магазинам пройдемся с Натальей Андреевной или погуляем на набережной. Ей полезно развеяться. В ресторан еще нужно заехать, меню утвердить. Можно, конечно, и по телефону, но ма… – я чуть не назвала ее мамой, отчего тело обдало жаром, как будто в разгоряченной бане поддали на раскаленные камни. – Малышка хочет картошку фри, иногда нужно исполнять мечты маленьких принцесс. Максим…
– Аделина? – Смотрит на меня так, что моя персональная баня внутри скоро взорвется от невыносимых температур.
– Спасибо за твое отношение к Оливке. Ты не обязан быть с ней таким великодушным. Это мило с твоей стороны… – Язык не поворачивается проговорить его слова про волчонка и нашу встречу в самолете, боюсь услышать, что он придумал это только для того, чтобы моему ребенку было приятно, а на самом деле это не так.
– Аделина, я кто угодно, но точно не милый. Я сказал правду. И про тату, и что влюбился в Оливку. Она прекрасна. Ее отцу повезло, – наш странный разговор полон невысказанного символизма и мне все сложнее дается держать себя в руках.
– Ее отцу повезло, – повторяю за Максом. А внутри себя продолжаю “Тебе повезло, Максим, тебе”.
– Мне пора, – на его лице мелькает тень и сменяется каменным выражением лица. – Скоро приедет мой водитель с бригадой, адаптируют дом под коляску. Он привезет машину для тебя, только не закатывай глаза и не начинай брыкаться. Просто прими помощь. Мне ничего это не стоит. У меня совершенно случайно есть в гараже подходящий микроавтобус, в котором все предусмотрено для колясочников. Только придется ставить ее в мой гараж, здесь места нет. Не ссы, довезу потом до дома, без рук, слово скаута. Надеюсь, водить умеешь?
– Умею, у меня был лучший инструктор, – улыбаюсь своим мыслям, вспоминая свой первый опыт вождения.
– Отлично. Возьми мой номер телефона у Натальи Андреевны и адрес, – его номер телефона я знала наизусть, а вот адрес – нет. Мне даже стало интересно, где он живет. Но очень не хотелось самой везти ему машину и сталкиваться с Кариной в их семейном гнездышке. – После восьми я дома, привози поставить машину. Утром я или Михалыч пригоню ее обратно, спрошу у соседей, может, у кого гараж пустует и будешь ставить ее ближе.
– Ты же говорил, что вечером сам заедешь, вот и заберешь машину, – не собираюсь я ехать к нему в гости!
– Точно. Заеду посмотреть ремонт, но тебе все равно придется самой поставить машину в мой гараж. Управлять двумя тачками одновременно я еще не научился.
– Хорошо. Во сколько будет машина? – Злюсь, что последнее слово остается за ним, но при этом благодарна за помощь с машиной.
– Через час. До вечера, Ада, – вместо того, чтобы сразу выйти, он продолжает стоять у открытой двери и пялиться на меня.
– Иди уже, мне нужно дверь закрыть, мухи залетают, – выкидываю его из дома, забив на то, как это выглядит со стороны.
Через час приезжает Михалыч на микроавтобусе с бригадой, стройматериалами и инструментами. Выгружает все это и идет ко мне.
– Вы Аделина? – Киваю в знак согласия, и он дает мне ключи от машины. – Здравствуйте, Я – Андрей Михайлович, водитель Максима. Этот автобус в вашем распоряжении. Как Наталья Андреевна? Я зайду в дом поздороваться?
– Конечно, только потихоньку у меня дочка спит, – я помню водителя Макса, именно он пригнал нам на турбазу аккорд, чтобы мы уехали на Байкал жениться. – Это вы прыгали с мамой с парашютами в тот день?
– С мамой? – Он удивленно смотрит на меня, а я чувствую, как щеки заливаются краской.
– С Натальей Андреевной, простите. Мы так с ней сдружились, она мне как мать, я иногда позволяю себе наглость ее так называть. Она замечательная, – на ходу сочиняю правдоподобное объяснение и вижу, что Михалыч мне верит, кивая понимающе на мои слова.
– Да, она замечательная. Таких как она больше нет, – он говорит не как посторонний человек, а как влюбленный мужчина и до меня доходит: кажется, у них с мамой что-то есть?! – Это я во всем виноват. Думал, полет для нее станет отдушиной, что она порадуется, заразится жаждой чего-то нового и перестанет цепляться за прошлое, а вместо этого приковал ее к коляске.
Я вижу, как он терзает себя, не осознавая, что если бы не его парашюты, нас бы с Оливкой здесь не было.
– У вас все получилось, в воздухе витает что-то новое, – делаю вид, что носом ищу запах нового и пытаюсь корректно выяснить статус их отношений. – Спасибо вам, уверена, Наталье Андреевне с вами очень повезло. Вы с ней…
– Что вы, Аделина, мы с ней… друзья, – по глазам вижу, что ему этого мало и, несмотря на то, что никогда не представляла маму с кем-то другим, кроме папы, ловлю себя на
