«Ветер с моря дул», Маринка пошла к шпильку, где через протоку мелководной Гончарки, через лес, до дома было рукой подать.
Глеб, пощурившись на речную зыбь и побросав за лезвие нож, сдвинул брови:
– Ветер с северо-востока, обратно поплывем против течения. Оденься. Не сильно теплый он, плащ-то… но с пивом потянет.
Глеб принес с берега сарафан и положил его у ног Лизы. Полез за спичками по карманам, собрал сухой травы и поджег ее, набросав кучей.
Он бросил на Лизу случайный взгляд, раздул костер, к которому она протянула стопы, вымазанные черным илом. На правой ноге, обвивая ее двойным кругом, висел браслетик с бубенчиком.
Глебу нестерпимо захотелось поцеловать то место, где бубенчик касался косточки щиколотки.
Он удавил свое странное желание и передернул плечами.
– Оденься ты в свой сарафан, в конце-то концов. Какого… ты голая сидишь, у меня уже гудит в голове, – сказал Глеб, не глядя на Лизу.
Та уже отогрелась, и ей хотелось просто побаловаться.
– А так?
Лиза скинула плащ и сидела теперь совсем голая, как первобытная русалка, с вьющимися вдоль шеи огненными колесиками-колечками.
И из одежды – только цепка с сердечком и этот чертов браслет.
Глеб испугался.
– А… Не так? Раздетая женщина будит воображение хуже, чем полуодетая… Или как? – спросила Лиза, кусая стебелек осота. – Или у тебя нет воображения?
– Не так. Женщина должна быть как музыка, которую можно вовремя прикрутить… А тебя хрена с два прикрутишь. Ты сама себе музыка.
– Сделай на полную просто…
– Я не такой разговорчивый, как ты, о девочка-радио.
Лиза засмеялась. Эта мысль показалась ей забавной. Она, решив довести Глеба до какого-нибудь инфаркта миокарда или чего похуже, встала с дерева и пошла к нему.
Глеб попятился к реке и, сделав шаг, не удержался на скользкой траве. Он так забавно оступился и упал, что Лиза расхохоталась.
Глеб выругался, поднял голову и посмотрел на ее торжество. В первое мгновение ему хотелось это торжество прекратить, а во второе – тоже поучаствовать в нем.
– Ничего смешного не вижу, – ответил Глеб мрачно. – Ты вроде как совсем недавно мерзла – так, что азбуку Морзе зубами выстукивала.
– Типа того.
– Злодейка ты. Коварная соблазнительница.
– Я просто прикольнулась.
– Ну и дура.
Лиза вскинула голову и, подцепив мыском ноги сарафан, закинула его себе на плечо.
Глеб, глядя на это, только усмехнулся.
– Мужчины так не поступают, – сказала Лиза с обидой.
– А как поступают мужчины? И что мне прикажешь, панночка?
– Не называй меня панночкой! И вообще… отстань.
Глеб улыбнулся, схватил Лизу за полу сарафана и, сильно дернув, уронил ее к себе на колени. Лиза взвизгнула, Глеб расшебуршил ей волосы и держал ее крепко под мышки, пока она болтала ногами и верещала.
– Ах ты, рыжая телка! Кого ты хочешь задурить? Меня? Нет таких дивчин, чтобы лишили меня головы!
Лиза наконец, отдуваясь, вырвалась.
Глеб, разгоряченный этой возней, нырнул в реку и плавал минут двадцать.
Лиза, надувшись, сидела у прогоревшего костра.
Глеб еще повалялся на песке у самого теплого края воды, где на фоне его светлого тела проносились верхоплавки, некоторые размером с ладошку.
– Скажи мне, панночка… – начал Глеб, глядя на воду. – Почему твоя сестрица тобой руководит?
Лиза напряглась.
– Просто это так заметно… – продолжил Глеб.
– Ты тоже заметил?
– Ну, еще бы… я еще и подслушивал…
– Я просто маленькая еще.
– Смотри… ох, кохана…* сделают они тебя такой же, как они.
– Не сделают!
– Посмотрим… Только волосы не режь.
Лиза, чуть не плача, вздохнула:
– Я никогда не буду как они. Я хочу есть…
– А костер? – равнодушно спросил Глеб.
– Костра нема.
– Ну… и еды тогда тоже нема… И ты мне сейчас заливаешь, что ты не как они… Как они!
Но, выбравшись на берег и чувствуя волнение Лизы, Глеб собрал костер. Но не зажег. Им и так стало жарко: оба горели изнутри и уже вполне могли понять природу этого горения.
– Я прыгнула в воду, потому что хотела, чтоб ты меня опять спас, – сказала Лиза.
Глеб взглянул на нее жалостливо:
– Эх ты… как тебя теперь можно спасти? Ты же себе уже все подписала…
– Что подписала?
Глеб встал и подошел. У Лизы застучало в висках, дыхание сбилось и по спине поползли горячие мурашки.
– Вот это, – сказал Глеб и, подхватив Лизу, прижал ее к себе.
Она обхватила его, и ей показалось, что сердце сейчас выскочит.
– Чье это сердце так бьется, – спросила Лиза, понимая, что никуда не уйдет уже с этого берега: ноги у нее онемели.
– Наше.
Лиза была совсем рядом. Солнце, вышедшее из закатного облака, сделало ее волосы почти красными, а кожу – розово-кварцевой.
Глеб улыбнулся.
– Поплыли домой. А то я сейчас тут сдохну, кохана.
Лиза от избытка чувств тоже смотрела на Глеба через силу. Ей хотелось, чтобы он прямо сейчас утащил ее куда-нибудь подальше и сделал с ней все что захотел.
«Ты измучил меня. Ты меня измучил. Ты победил. Ты – мое все», – думала Лиза про себя, но ничего не сказала, а приподнялась, дала уняться своему головокружению и, чуть оступаясь, пошла к лодке, цепляя волосами высокие венчики тысячелистника.
Шалашик костра так и остался незажженным.
Глеб, собрав вещи, потащился за ней. У него тоже кружилась голова и стучало в висках: «Ну все, допрыгалась. Теперь я уже тебя не отпущу. Я буду не я… если отпущу тебя. Ты моя».
Гребли молча. Лиза подруливала вторым веслом, глядя в темно-синие водовороты, вавилончиками крутящиеся под деревянной лопастью и искрящие сумасшедшим, полновесным солнцем.
Обратно шли, сцепившись мизинцами, и на выходе из леса, напротив дома Глеба, расцепились. Глеб поцеловал Лизу в лоб, отчего в ней поднялась буря негодования. Только мстить ему тем же и бороться с собой она уже не могла. Он был взрослый…
– Ты вечером зайдешь за мной? – спросила Лиза, дрожа.
Глеб качнул головой:
– Ну, нет. Николы!* Дела!
– Завтра?
– Завтра я у твоего батьки с утра. Мы лодку смолить будем.
– А я с вами.
– Еще чего придумала! Гарью дышать! А волоса?
– Глеб… Я… совсем… Я совсем…
– Иди до дому.
Лиза побрела домой. Мать отругала ее за долгое отсутствие, и Лиза до позднего вечера полола свеклу на огороде.
* * *
На другое утро на Лизе лица не было.
Глеб, в джинсах, которые они носили на двоих по очереди с Маринкой, загорелый, повязанный белой рубахой, облокотился на перила крыльца и курил свою «Приму», ожидая Григорьича.
Лиза, выбежав, столкнулась с ним.
– Привет, – сказала она, моментально покраснев.
– Здаров.
– Можно я
