выговорила Хелльвир. – И не намерена извиняться перед тобой за это. Но мне жаль, что я не смогла вернуть и ее. Я хотела, поверь мне. Смерть… он не позволил мне. Мне пришлось выбирать, и я выбрала тебя.
Мать стояла, глядя в сторону, сцепив перед собой руки. Завеса длинных черных волос отгораживала ее от Хелльвир.
– Значит, Смерть – это зло, – произнесла она. – Ты уверена в том, что хочешь продолжать общаться со злом?
– Нет, – ответила Хелльвир, не покривив душой. – Но я не думаю, что Смерть – это зло. Она… он… у них в мире свои законы. Их не обойти, как не избежать морозов зимой. – Она шагнула к матери, взяла ее за локоть и осторожно развернула к себе. – Я пытаюсь как можно реже иметь дело со Смертью, – сказала она. – Я не намерена спасать всех подряд. Я стараюсь быть осмотрительной, выбираю людей, которые ушли слишком рано, у которых вся жизнь еще была впереди.
Когда мать стряхнула ее руку, Хелльвир испытала такую боль, словно ей в грудь вонзилась стрела.
– Например, таких, как твоя сестра?
С этими словами мать развернулась и вышла, оставив Хелльвир стоять посреди комнаты с поднятой рукой. Она уронила руку, опустилась на пол там, где стояла, и спрятала лицо в ладонях. Волосы рассыпались по плечам, свисали на лицо, и только в этот момент она подумала – рассеянно, отстраненно, поражаясь абсурду происшедшего, – что забыла булавку для волос в царстве Смерти.
Хелльвир спала плохо. Ей снились кошмары – впервые с тех пор, как она была маленькой девочкой. Она видела сверток на материнской кровати, холодный и безжизненный, словно камень… Проснулась она лишь после полудня. Волосы так спутались, что ей пришлось долго возиться с ними. Хелльвир никак не могла проснуться и прийти в себя. Она не отдохнула, голова раскалывалась. С трудом передвигая ноги, она спустилась на первый этаж, чтобы найти себе что-нибудь поесть, но, услышав доносившийся из кухни голос матери, развернулась и ушла к себе в комнату.
Наступил День Марки, сегодня Хелльвир должна была явиться к Салливейн. Она решила идти во дворец пешком, чтобы подышать свежим воздухом. С моря дул ветерок, над головой кричали чайки. Эльзевир на этот раз сопровождал ее и лишь один раз слетел с плеча, чтобы принести оброненную кем-то серьгу с синим камнем, завалившуюся в щель между булыжниками мостовой. Украшение было перепачкано в грязи, но все равно понравилось Хелльвир. Иногда ворон приносил ей всякие милые мелочи, если замечал, что у нее дурное настроение.
– Спасибо, мой дорогой, – вздохнула она и почесала ему голову.
Как и обещала Салливейн, стражники, увидев брошь с галеоном, немедленно впустили Хелльвир во дворец. Одна из стражей, девушка-воин, открыла двойные двери и согласилась проводить ее к принцессе. Хелльвир, погруженная в мысли о ссоре с матерью, не сразу заметила, что стражница разговаривает с ней. Пока они шли по широким коридорам с высокими потолками, ее провожатая жизнерадостно болтала.
– Наша госпожа любит сочинять письма, глядя на канал, – сообщила стражница, когда они вошли в какой-то внутренний двор и нырнули в туннель со сводчатым потолком.
Хелльвир не сразу поняла, что девушка имеет в виду не королеву, а Салливейн.
– В детстве она путешествовала к иностранным дворам и завела там много друзей. Ей нравится поддерживать с ними связь.
Хелльвир удивил фамильярный тон стражницы. Девушка улыбнулась, заметив выражение ее лица.
– Иногда она приходит к нам в казармы, чтобы пообщаться, – объяснила она. – Хотя королева, ее бабка, не одобряет этого. Мы угощаем ее ромом, рассказываем о городах, где приходилось служить. Мне кажется, что, когда она станет королевой, то будет много ездить по свету. Она приходит к нам ради того, чтобы послушать истории, а вовсе не ради выпивки.
Хелльвир не знала, что на это отвечать. Она не ожидала услышать такие отзывы о принцессе, не подозревала о том, что воины считают ту своим другом. Пока они шли по саду, мимо цветущих деревьев и кустов, мимо ровных зеленых лужаек, она гладила Эльзевира по голове, чтобы скрыть растерянность.
Салливейн расположилась прямо на крепостной стене, с которой открывался вид на лагуну. Здесь, на узкой площадке, для нее поставили переносной столик; она писала, время от времени обмакивая перо в чернильницу, потом, наморщив лоб, заглядывала в письма. Прядь волос упала ей на лоб, и принцесса рассеянно убрала ее. Бумаги были придавлены книгами, чтобы их не унесло ветром.
– Ваша светлость, – произнесла страж, остановившись за спиной у принцессы, – к вам госпожа Андоттир.
– Спасибо, Келе, – ответила принцесса, с улыбкой взглянув на молодую женщину.
Та удалилась, а Хелльвир осталась ждать, пока Салливейн допишет письмо. Ее взгляд скользил по синей воде. Запах морской воды чувствовался здесь особенно сильно, и она сделала глубокий вдох, обрадовавшись тому, что появилась возможность немного передохнуть и собраться с мыслями.
– Неплохой уголок для того, чтобы писать письма, а? – спросила принцесса.
Хелльвир опустилась на каменную скамью у парапета.
– Здесь красиво, – согласилась она. – Но мне кажется, это слишком… открытое место.
Она мало смыслила в подобных вещах, но, если кто-то намеревался убить Салливейн, было бы нетрудно подплыть сюда на лодке и выстрелить из лука.
– Лодкам запрещено подплывать к стене, они обязаны держаться на определенном расстоянии, – объяснила Салливейн, прокатывая пресс-папье с промокательной бумагой по своей подписи. – Рыбачить здесь без специального разрешения тоже запрещено. В сад входят только в сопровождении стражи. Знаешь, ты говоришь, как моя бабушка. – Она сложила письмо, накапала на него расплавленного воска из маленького тигля, под которым металось на ветру пламя, и прижала к воску свою печатку. – Кроме того, – добавила принцесса, подмигивая Хелльвир, – если кто-нибудь все-таки проберется сюда и застанет меня врасплох, у меня есть ты.
Хелльвир ничего не ответила. Настроение у нее окончательно испортилось. Она оглянулась, но телохранители были довольно далеко.
– Мои возможности не безграничны, я не могу воскрешать людей всю жизнь, – пробормотала она. – Я бы предпочла, чтобы вы умирали как можно реже, Салливейн.
– Не безграничны, говоришь? Тогда зачем ты воскресила этого мальчишку Грирсона? Ведь предполагается, что ты должна беречь силы для спасения моей жизни.
Салливейн бросала вопросы через плечо, словно смятые в комок бумажки. Хелльвир застыла. Как она сумела узнать об этом так быстро? Она слышала о том, что у королевской семьи имеется целая сеть шпионов в городе, но это было просто невероятно. Салливейн, не получив ответа, оглянулась и скривила губы в ухмылке.
– О да, я об этом слышала, – заметила она, запечатывая следующее письмо. – И сколько они тебе предложили?
Хелльвир недоуменно поморгала.
– Вы решили, что мне заплатили за то, чтобы я воскресила его?
Салливейн поднялась на ноги, собрала бумаги в стопку и сложила на краю стола. На Хелльвир упала тень.
– Почему нет? Уверена, немало Домов будут рады осыпать тебя золотом, если ты согласишься стать их личным ключиком к бессмертию.
Они помолчали. Салливейн с любопытством наблюдала за ней, ее медные глаза блестели. Мысль о деньгах никогда не приходила в голову Хелльвир. Она скрестила руки на груди, с трудом подавляя раздражение. Мимо проплыла небольшая лодка с белоснежными, как крылья лебедя, парусами. Когда Хелльвир на мгновение закрыла глаза, перед ней возникли их ярко-синие контуры.
– Я приехала в Рочидейн не для того, чтобы торговать своими услугами, – произнесла она преувеличенно спокойным тоном. Она понимала, что нельзя повышать голос, разговаривая с принцессой. – Я приехала потому, что вы меня вызвали. Ионас Грирсон умер, я могла вернуть ему жизнь. И я воскресила его. Все просто. Но мне это нелегко дается, Салливейн. – Она вспомнила разговор с матерью и уставилась себе под ноги. – За жизнь человека мне приходится платить не только пальцами, кровью и локонами. Я отдаю частицу своей души, свою сущность, то, что делает меня тем, кто я есть. И я никогда не буду торговать ею.
– «Частицу своей души», как романтично, – насмешливо повторила Салливейн. – Наверное, мне следует начать ревновать, зная, что не только я, но и другие люди
