получили «частицы твоей души»?
– А вы ревнуете? – спросила Хелльвир.
Салливейн стояла над ней, усмехаясь. Хелльвир отпрянула, когда принцесса потянулась к ней, но та всего лишь заправила за ухо прядь черных волос. При этом она коснулась кожи Хелльвир и не сразу отняла руку.
– Ты даже не можешь представить, как сильно, – ответила принцесса, сверкнув глазами.
Хелльвир попыталась придумать достойный ответ, но ничего не получилось. Ей не нравилось, что принцесса получает удовольствие, дразня и запугивая ее.
– И все же я хочу получить ответ на свой вопрос, – сказала Салливейн. – Если твои возможности ограниченны, почему я должна позволять тебе растрачивать силы на воскрешение других людей?
Она не убирала руку, и Хелльвир почувствовала, что ее бросило в жар, а волоски на шее встали дыбом.
– Я… – начала она и замолчала, не зная, что говорить. Сглотнула. – Я надеялась, что, встретившись с Ионасом в стране мертвых, узнаю от него что-нибудь полезное. До меня дошли кое-какие… слухи, скажем так. Поговаривают, что за покушением стоит аристократ.
– Вот как? – заметила принцесса, приподняв брови. Потом тряхнула волосами, вернулась к столу, и Хелльвир обнаружила, что снова может дышать.
Принцесса села к ней лицом, положила руку на спинку стула, и тонкая ткань рубашки натянулась, обрисовывая сильные мышцы.
– Да, – не сдавалась Хелльвир. – Причем, скорее всего, один из тех, кто присутствовал на ужине, когда вас отравили.
– Понимаю. И как ты об этом догадалась?
– Если это был аристократ, то он велел бы повару отравить все блюда, чтобы погибли все гости, а не только вы. Чтобы устранить конкурентов. Если он этого не сделал, значит, он сам был в числе гостей. Ведь, насколько я понимаю, все Дома ненавидят друг друга?
Салливейн взяла перо и принялась рассеянно водить оперением по щеке, делая вид, что размышляет. У Хелльвир возникло ощущение, что над ней смеются.
– Вообще-то, не все они ненавидят друг друга, – заговорила Салливейн. – То есть ненавидят, конечно, но большинство Домов заключают друг с другом неофициальные союзы, соглашения. Что, если на ужине был один из таких союзников, которого мой враг не хотел убивать? Это объясняет, почему никто, кроме меня, не отравился. И убийце вовсе не обязательно было присутствовать там.
«Это имеет смысл», – подумала Хелльвир. Она чувствовала себя жалкой, беспомощной. Салливейн улыбалась ей снисходительно, как ребенку, который не справился с порученным ему заданием.
– Я ценю твои старания обнаружить убийцу, – продолжала Салливейн. – Ценю, поверь мне. Но твои теории не имеют никакого отношения к действительности. Это всего лишь отвлеченные рассуждения. Ты совсем недавно приехала в город и не разбираешься ни в его жизни, ни в политике. Более того, я боюсь, что ты только помешаешь следователям бабушки работать, а то и вспугнешь заговорщиков. Если она обнаружит, что ты пытаешься вести собственное расследование, то будет не слишком довольна.
– Вы… вы не хотите, чтобы я помогла вам?
– Я бы предпочла, чтобы ты сосредоточилась на своих обязанностях, – мягко произнесла Салливейн. – Которые заключаются в том, чтобы не дать мне умереть.
Хрупкая надежда на то, что она, Хелльвир, сумеет быстро найти убийцу, после чего ее отпустят домой, растаяла. Она была расстроена, но не удивлена; наверное, в глубине души она и сама понимала, что все ее старания бессмысленны. Да, пожалуй, это были лишь мечты, оторванные от действительности.
– Хорошо, – кивнула Хелльвир, пытаясь скрыть разочарование. – В таком случае возьмите ваш чай.
Салливейн уставилась на нее в недоумении, и Хелльвир продолжала:
– Вы же жаловались на бессонницу. Я ваша травница, разве не так? – Она отвязала от пояса мешочек и протянула его принцессе.
Салливейн удивленно посмотрела на мешочек, потом на Хелльвир.
– Я не думала, что ты действительно принесешь мне травы, – призналась она. – Это был всего лишь предлог для того, чтобы ты смогла приходить сюда. Чтобы никто не стал задавать лишних вопросов.
– Значит, сонное зелье вам не нужно?
– Я этого не говорила. – Она взяла мешочек, развязала шнурки и понюхала содержимое. – По крайней мере, пахнет приятнее, чем снадобья, которыми меня потчевали дворцовые лекари.
– Что они вам давали?
– Мышиный жир и еще что-то в таком же духе.
Хелльвир слышала о том, что в качестве снотворного применяют мышиный жир, но Миландра говорила, что это лекарство примерно так же действенно, как ушной воск собак, которым пользовались раньше, и лишь чуть-чуть менее отвратительно.
– Здесь корень валерианы, – сказала она. – Мелисса и сушеные шишечки хмеля. Прикажите слуге заварить ложку смеси и принимайте за час до отхода ко сну. Я видела у вас в саду лаванду; лавандовое масло нужно наносить на подушку. Также перед сном не повредит кружка молока с медом.
– Молоко с медом. Я запомню. – Казалось, эти указания забавляли Салливейн. Как будто она никогда не слышала о таких диковинках.
Хелльвир подумала: действительно ли принцесса страдает бессонницей и если да, то насколько это серьезно?
– Если вы будете спать хуже или почувствуете тошноту, сообщите мне. Валериана не всегда надежное средство.
– Это я тоже запомню. Лекарство, которое я принимаю, ненадежно.
– А теперь мне пора. – Хелльвир повернулась, чтобы уходить, но Салливейн поймала ее руку.
– Так быстро? Я же твоя пациентка, ты забыла? Ты должна играть свою роль.
– Прошу прощения, – ответила Хелльвир. – Но мне хотелось бы уйти сейчас. У меня была тяжелая ночь. И неприятное утро.
Салливейн устремила на нее пронизывающий взгляд.
– Что может быть неприятнее воскрешения мертвых?
– Я… нет, ничего. Ничего особенного.
– Ну же, нельзя, чтобы моя травница ходила с таким кислым видом. Что тебя расстроило?
Это было приглашение к откровенной беседе. Они могли бы поговорить не как принцесса и запуганная подданная, а как две молодые женщины. Хелльвир молчала и пристально следила взглядом за лодками, качавшимися на волнах. Это зрелище завораживало. Она почти поддалась обману, едва не поверила в то, что может говорить с принцессой откровенно, говорить о матери, об их ужасной ссоре. Салливейн умела так смотреть на человека, умела убедить собеседника в том, что искренне интересуется его делами; было легко поддаться этому очарованию. Возможно, поэтому ее любили воины; она умела слушать. Но нет; эта женщина угрожала ей, угрожала ее семье. И при этом легкомысленно улыбалась.
Хелльвир поднялась, отряхнула штаны.
– Я вам больше не нужна, госпожа? – спросила она.
Салливейн изогнула бровь и взглянула на Эльзевира, словно он мог дать ей ответ на ее вопросы. Хелльвир показалось, что принцесса слегка разочарована, но в следующий миг та отвернулась, взяла чистый лист бумаги и обмакнула перо в чернильницу.
– Иди, если хочешь, – бросила она.
Хелльвир почувствовала укол в сердце, услышав этот равнодушный голос.
– Приходи через неделю. Если твой ненадежный чай не подействует, я дам тебе знать.
Глава 10
В доме родителей ее ждало письмо от Миландры. Вскрывая конверт, Хелльвир немного приободрилась; ее радовало любое напоминание о родной деревне. Она чувствовала себя виноватой, потому что до сих пор не написала наставнице, не сообщила даже о том, что благополучно добралась до столицы. Но она старалась не думать об этом. И, неудивительно, Миландра начала с фразы: «Где мое письмо, маленькая язычница?»
«Здесь такая скука, мне нужно хоть какое-нибудь развлечение. От кур в этом смысле толку не больше, чем от флюгера. Ты же теперь живешь в Рочидейне, девочка. Где занимательные истории, где сплетни?
У нас вообще ничего не происходит. Во время грозы затопило одно из нижних полей. Ветер был такой, что дом чуть не развалился; к сожалению, ураганом повалило вишневое дерево во дворе вашей старой хибары. Я видела это, когда ходила в лес за ягодами. Часть дерева вывернуло с корнями, оно рухнуло прямо на дом и повредило стену. Мне очень жаль, дорогая моя. Но, по крайней мере, дерево уцелело; у него глубокие корни и хорошая кора. Оно будет жить.
Знаешь, чему я по-настоящему завидую? Тому, что ты живешь так близко
