нравится, – напомнил ему Калгир. – Я попросил дядю Оланда привезти для меня окорок.
Он привычным жестом приобнял Фарвора за плечи. Они прекрасно смотрелись вместе – рыцарь с золотыми волосами и черноволосый оруженосец.
Когда они сели за стол, Калгир вытащил из кармана потрепанную колоду карт из плотного картона. Хелльвир никогда не видела таких. Их было двадцать, и на каждой была изображена эмблема – животное или предмет. Калгир разложил их на столе в четыре ряда эмблемами вверх. Она узнала галеон Де Неидов, но ей показалось, что символ наклеен поверх другого. Наверное, раньше на карте был изображен их прежний символ, ревущий лев, догадалась Хелльвир.
– Эту игру придумала моя матушка, – рассказывал Калгир, – чтобы помочь мне сориентироваться в высшем обществе. Чтобы я не опозорил семью, перепутав имена гостей на каком-нибудь важном мероприятии. Каждая карта посвящена одному из Домов; на одной стороне нарисована эмблема, а на обороте написаны родовое имя, имена членов семьи, самые важные сведения, которые необходимо запомнить. – Он постучал указательным пальцем по пурпурной карточке с фигурой лебедя, закрыл глаза и произнес по памяти: – Дом Ханнотиров, главы: леди Ава Ханнотир и ее супруг лорд Гэвон Ханнотир, наследники: Савирон, Элла и Джуйн. Источники доходов: добыча мрамора, железа и угля, рудники в Савой, Восточном Архипелаге и Кроне. – Калгир перевернул карту и показал небольшое генеалогическое древо и сведения о семье, написанные чернилами разных цветов.
– Забавно, – улыбнулась Хелльвир и подумала, что, пожалуй, стоит наделать себе таких же карточек, чтобы легче запоминать названия и свойства растений.
Ей даже не надо было оглядываться на Фарвора – она знала, что брат закатил глаза в притворной досаде.
– Я так и знал, что тебе это понравится, – устало произнес он. – Ох уж эти книжные черви и их стремление все заучивать наизусть.
Хелльвир и Калгир лишь переглянулись.
Они приятно провели несколько часов под ласковым солнцем Рочидейна, повторяя сведения с карточек, угощаясь изысканными лакомствами со всех концов страны, слушая плеск волн и шум города. Хелльвир сама не заметила, как забыла о тревогах, которые преследовали ее в течение последних недель. Она сидела, рассеянно теребя бумажку с загадкой в кармане платья.
На закате Калгир объявил, что теперь она знает все, что нужно, убрал карты и налил всем по бокалу белого вина.
– Знаете, – обратился он к Хелльвир, – я боялся, что тот вечер у меня в доме отпугнет вас. Должно быть, это было для вас непривычно, ведь вы совсем недавно сюда приехали.
– Ничего, мне было уютнее, чем во дворце, – улыбнулась Хелльвир. – По крайней мере, у меня была компания – вы и Фарвор. По большей части. – Она покосилась на брата, но тот притворился, будто ничего не замечает.
– Ах да, вы же регулярно посещаете принцессу? Должно быть, она полностью вам доверяет, если позволяет приходить в свои покои после покушения.
– Я думаю, это событие ее сильно потрясло, – признала Хелльвир. – Хотя она будет отрицать, если спросить ее об этом. Мне кажется, она успокоится только после того, как преступника найдут.
Калгир сунул в рот дольку апельсина.
– Это просто отвратительно – то, что случилось. Я осмелился надеяться на то, что времена политических убийств и гражданских войн для Рочидейна остались позади, но, видимо, я был слишком наивен. Разумеется, все убеждены в том, что это дело рук кого-то из аристократов.
Хелльвир в тревоге покосилась на Фарвора.
– Вы тоже в это верите? – спросила она.
– Принцесса Салливейн… ну, я бы сказал, что народ ее скорее любит. Де Неиды – древний род; они утверждают, что могут проследить свое происхождение до времен Войны Соловья и Короля-Оленя, но, несмотря на это, она будет первой из Де Неидов, рожденной в королевской семье. Можно сказать, что это указывает на возникновение династии, а не всем Домам такое по нраву.
Хелльвир покачала головой, глядя на огни набережной. В такой чудесный вечер разговоры о войне и смерти казались ей неуместными.
– Неужели все они так отчаянно стремятся к власти? Неужели никто не хочет жить в мире?
Калгир пожал плечами, словно уже не раз вел подобные разговоры, но он смотрел мимо Хелльвир, на лагуну, и она видела, что ему не по себе.
– Все не так просто. Дело не в короне, а в прибылях, которые принесет гражданская война. Во время войны какие-то Дома обогащаются, другие разоряются. Она приводит к перестановкам в иерархии, деньги и имущество переходят из рук в руки. Люди, преданные победителю, получают в качестве награды контроль над торговыми путями, корабли, высокие должности. Но у каждого Дома есть множество деловых интересов и имущество, которые не всегда доступны короне. Связи за границей, влияние и все такое. Все это тоже в конечном счете приносит победителю выгоду.
Ошеломленная, Хелльвир покачала головой.
– Значит, здесь всех интересуют только деньги? – воскликнула она.
Фарвор пренебрежительно фыркнул, играя бокалом.
– Моя бедная милая маленькая сестренка, – снисходительно заметил он. – Всех богатых людей интересуют только деньги. Всегда.
– Не совсем, – поправил его Калгир. – Они стремятся расширить свои торговые империи. Прежняя королевская семья, Бержерады, Дом Чайки, захотела получить слишком большой кусок пирога, и это стало одной из причин гражданской войны, которую начали Де Неиды. Хотя, честно говоря, Де Неиды немногим лучше. – Он заглянул в свой бокал. – Вероятно, эти слова можно рассматривать как государственную измену, – фыркнул Калгир.
Фарвор протянул руку и чокнулся с ним.
– Ты настоящий анархист, – с насмешкой произнес он.
Хелльвир слушала с интересом.
– Там у нас, в деревне, никто не мог просветить меня насчет политики, – сказала она. – Или им не хотелось вспоминать о войне.
– Ничего удивительного. Крестьяне только страдают от войны и никогда не получают никаких выгод, кто бы ни победил.
Хелльвир нахмурилась и поддела вилкой оливку.
– Мне никогда не приходило в голову, что люди могут хотеть войны.
– Если бы никто не хотел войны, войн бы не было, – мягко произнес Калгир. – Но не все хотят воевать, – сказал он с улыбкой, заметив ее расстроенное лицо. – Например, мне нравится мирная жизнь в Рочидейне.
– Говорит человек, который каждый день на заре занимается фехтованием, – подхватил Фарвор.
– Фехтование – это мирный вид спорта, – возразил Калгир, опираясь локтями о стол. – Я считаю, что заниматься чем-то подобным во время войны – проявление дурного вкуса. Фехтование – это вид искусства, комбинация шахмат и танца…
– «Стратегии и грации», – перебил его Фарвор. – «Задействующая разум и тело».
Калгир рассмеялся. Этот веселый молодой смех разнесся над водой.
– Говорит деревенский увалень, предпочитающий пращу. Можешь смеяться надо мной сколько угодно, но это спорт благородных людей.
– Значит, ты хочешь, чтобы я обходился с тобой как с благородным господином, так? – спросил Фарвор многозначительным тоном, и Калгир покраснел до корней волос.
Хелльвир поперхнулась вином; Калгир похлопал ее по спине, и у нее на глазах выступили слезы.
В тот вечер они с Фарвором явились домой хмельные и веселые. Фарвор распевал во все горло; Хелльвир пыталась его угомонить, но ей было так смешно, что она не могла на него сердиться. Они ввалились во двор, и Хелльвир рухнула на скамью у фонтана. Ее мутило. Все кружилось перед глазами. В комнате родителей горел свет, и она, зевнув, в очередной раз велела брату замолчать.
– Тебе бы воды попить, – заметил Фарвор.
Она не могла понять, как он еще держится на ногах; он выпил вдвое больше, чем она или Калгир.
– Мята, – пробормотала Хелльвир. – Фенхель. Мед. Томатный сок.
– А не проще будет похмелиться?
– Фенхель. Мед. Настойка перечной мяты. Кора ивы. Залить кипятком ложку коры и прокипятить для получения отвара.
– Фенхель, мед и мяту я тебе найду, но настойки и отвары – это не мое. А томатный сок зачем? Ладно, неважно, сиди здесь.
Глядя ему вслед, Хелльвир внезапно испытала прилив любви. В полуподвальном окне загорелся свет. В темноте вспыхнули чьи-то зеленые глаза, и Хелльвир от испуга чуть не свалилась со скамейки, но это оказался всего лишь
