посмотреть на меня привычным насмешливым взглядом. Очень красноречивым.
— Мира, — покачал он головой, а потом рассмеялся. — Святые Небеса, за что?
— Что за что?
Мозг всё ещё отказывался укладывать информация в стройный ряд.
Но Карсер всё ещё прижимал меня к себе и не думал отпускать. А я всё переживала о его ожогах.
Даже на Мию не обращала внимания, хотя та закрыла морду обеими лапами.
— Раны всё-таки надо обработать, — качнула головой и попыталась встать. — Где у вас здесь…
Недоговорила. Передо мной появилась квадратная сумка, в которой нашлось всё необходимое.
Ещё бы исключить из обязательного пристальный, внезапно тёплый взгляд Карсера и было бы совсем хорошо.
— Мне неудобно, — прикусила губу, пытаясь договориться, но где там.
— Мне всё ещё сложно сопротивляться, Мира. Придётся так.
Я не поняла, про что он говорил — мой вид или своих бесов, но переспрашивать постеснялась. Поводов для смущения хватало и без этого.
— Так, это у вас на коленях? — фыркнула недовольно.
— У тебя.
То есть это все возражения, которые у него имеются?
Да и ладно. Справлюсь.
К счастью, в аптечке оказалась универсальная заживляющая мазь, благодаря которой волдыри спадут к утру. Ей-то я и воспользовалась. А чтобы не так нервничать, пока наносила её на руки Карсера лёгкими, поглаживающими движениями, спросила:
— И всё-таки кто вы?
— Бес.
Банка выпала из моих рук. Но почти сразу зависла рядом с лицом намекая.
— Но это невозможно! — прошептала сиплым голосом.
— Всё возможно, если очень надо. Ты пропустила. Вот здесь.
Карсер кивнул на место, куда я точно наносила мазь, но… послушно взяв банку, покрыла огромный волдырь ещё раз.
— И всё же, — подняла глаза через некоторое время. — Почему?
— Потому что блага империи превыше всего. Даже если это жизнь младшего принца.
Чувствовалось, что за его словами скрывается что-то личное. И я не считала себя вправе выспрашивать. Но этого и не потребовалось.
— Однажды императору сказали, что полностью закрыть границу может только бес. Бес, добровольно этого пожелавший. А раз мозгов у них не так много, требовалось подселить его в кого-то достаточно сильного. Того, кому можно доверять.
То, что он говорил, было за гранью добра и зла. Потому что все несчастные, кому не повезло встретиться с бесами и стать носителями, умирали.
Я закрыла глаза и пыталась справиться с дрожью в пальцах.
Потому что это страшно, больно и очень жестоко. Пожертвовать сыном ради благополучия Риота? Кто бы смог?
Я точно нет.
И параллельно я пыталась вспомнить, когда пошла дурная слава о Карсере. Лет с восемнадцати? Значит, с того момента в его теле живёт ещё и…
— Отец согласился. Мне было шесть.
Глава 19
Банка с мазью выпала из моих рук. Тело впало в какой-то ступор, в голове царил вакуум, если не считать жалобно скулившей Мии.
Шесть лет.
Шесть лет?!
— Это ужасно, — прошептала, чувствуя, как на глазах появляются слёзы.
— Это жизнь, Мира, — качнул головой Карсер. — И ни к чему такой красивой драконице жалеть какого-то принца.
Потянувшись, он пальцами он стёр слёзы с моих щёк. А я не могла остановиться.
В шесть лет я бегала по лесу, играя с мальчишками в разбойников. В шесть лет мы лазали на сеновал, прятались там и ели стащенные с ближайшей яблони яблоки. А прятались, чтобы Азиль не увидел, что мы едим недозревшие плоды.
В шесть лет я откуда-то вдруг поняла, что сильно отличалась от деревенских детей, нашла в доме дяди Азиля единственную книгу и начала учить алфавит.
А Карсер Северн в шесть лет подвёргся страшнейшему ритуалу подселения беса. Ритуалу, обратная сторона которого — смерть.
Подняв глаза, перед которыми всё расплывалось, встретилась взглядом с Карсером. И заставила себя не опускать смущённо глаза.
— Как вы живёте? Все эти годы…
Нас учили. Нам рассказывали. Тех, кому не посчастливилось впустить в себя беса… им было очень больно. Всё время с момента подселения и до смерти.
Я попыталась вскочить, но Карсер не дал. Удержал за талию, а потом коснулся подбородка, заставляя смотреть на себя. Его большой палец нежно, но в то же время издевательски-медленно огладил мою нижнюю губу.
От откровенной ласки вспыхнула вся. Но отстранится не смогла. Ничего не могла, в том числе и смотреть на Карсера как прежде.
Нет, он и до этого поступками доказывал, что под маской Палача кроется кто-то совсем другой. Я это понимала и ценила, но сейчас…
Приоткрыв губы, выдохнула. Глаза Карсера вмиг вернулись к вертикальному зрачку.
— Знаешь, какое это удовольствие касаться кого-то, не боясь убить? — подняв бровь, прошептал он. — Не ожидая, что это принесёт страшные, смертельные муки жертве. Словно я всё ещё человек.
— Не знаю, — выдохнула.
Грудь заходилась волнением, ей не хватало воздуха.
Инстинктивно вцепилась в запястье Карсера, не понимая, хочу убрать его ладонь от своего лица или…
А вот об “или” лучше не думать. Миа внутри меня и так плавилась от восторга, пока я растерянно не знала, что делать.
Бежать? Но разве он отпустит.
Кричать? Никто не услышит.
Ответить?
Но одна только мысль об этом доводила до панического обморока.
— И я не знал, — улыбнулся он уголками губ.
Горячая ладонь скользнула мне на затылок и притянула ближе.
Сердце, казалось, выскочит из груди вот прямо сейчас.
Между нами не оставалось не от что расстояния, а даже воздуха. Словно мы дышали одним на двоих, и это до смерти меня пугало. Но, одновременно, сулило что-то волшебное и по-настоящему счастливое.
Карсер будто околдовал меня, но я точно знала, что это не так.
Он меня всего лишь проклял.
Собой.
— Моя, — рыкнул он. — Маленькая, сладкая драконица!
И никого из нас больше не волновали ожоги на его руках. Не тогда, когда он обхватил за талию, опрокинул меня себе на грудь.
Горячие, сухие губы едва ощутимой лаской коснулись моих губ. Вырвали вздох.
Рука на затылке держала, не позволяя отстраниться.
Вот только я не уверена, что хотела.
Слишком много смешалось в отношениях между нами: противостояние, насмешки, неожиданное поведение Карсера, моя жалость к нему шестилетнему, то, что он не сдал меня квадрам, дурацкий список.
Всё это создавало настолько гремучую смесь, что сопротивления не осталось.
И я знала, что пожалею. Потом, в темноте своего чердака. Буду ругать
