вместе, не дали Аметисту Аметистовичу догнать их с Ольгой, но что-то подсказывало Жанне, что сейчас не тот случай.
– Моё счастье, – ласково сказал призрак, – у меня совсем мало времени, драгоценный мой.
– На что? Почему? – Роман часто заморгал, пытаясь сконцентрировать взгляд.
Его душили слёзы, голос дрожал. Он был готов к чему угодно, но только не к этому. Столько лет ушло на то, чтобы смириться со смертью самого близкого и важного для него человека, и так сложно было пройти через каждый раз, когда тем или иным способом кто-то бередил его рану. Видеть маму сейчас, слышать её своими ушами, а не голосом Жанны, было больно до скрежета зубов, но сведённых челюстей. Казалось, тело полностью от него отделилось, и он никогда уже не сможет ни встать, ни отвести взгляд. Он начал заваливаться на бок, но Жанна тут же вновь очутилась рядом и придержала его.
– Я рада, милый, что ты добрался сюда. Увидеться с тобой в последний раз бесценно, – голос её был мягким, ласковым. – Я люблю тебя и очень прошу тебя и твою подругу отказаться от ваших безумных идей.
– Ты всё это устроила, чтобы сказать мне это?
– Нет.
– Ч-что тогда?
– Я ждала здесь, чтобы рассказать историю из прошлого, которую нельзя повторить. Не знала, кто придёт, но…
– Бесы, я так скучал, мама.
На долгую, чудовищно упругую минуту воцарилась тишина, а потом раздалось тихое:
– Я знаю, милый. Я тоже. Скучаю и очень тебя люблю.
– Тогда почему..?
Он не смог договорить, вместо слов из горла вырвался сдавленный вскрик. Глаза застлали слёзы, и он поспешил стереть их, боясь, что стоит потерять зрительный контакт – как призрак пропадёт.
Жанна сидела рядом и придерживала его, не решаясь пока что комментировать. Ей стало стыдно за недавнее осуждение, ведь она забыла учесть главное: их связь. Увидеть мёртвого завуча – страшно. Увидеть любимого человека, по которому скучал каждую минуту в разлуке – больно и горько.
– Мой драгоценный, – ответила дух спустя несколько мгновений, – я не знала, что всё так обернётся. Но ушла по своей вине, тебе не следует винить Милу.
– Но её проклятье…
– Нет, – она помотала головой. – Я действительно была виновата, и только потому проклятье сработало. Но мне в тот момент нужно было выбирать – и я выбрала тебя, мой милый.
– Что… Что ты имеешь в виду? – он с трудом сглотнул и добавил: – Мама?
– Позволь мне рассказать о том, что мы, – она очертила рукой соседние могилы, – сделали двадцать четыре года назад. Я хочу, чтобы вы увидели полную картину и поняли, с чем имеете дело. И, дай то Бог и боги, души и духи, отступили.
Роман с Жанной молчали, выказывая свою готовность слушать. Девушка обняла его со спины, стараясь дать почувствовать опору. Она рядом, не оставит его один на один с горем. Какими бы не были их отношения вчера, позавчера, месяц или три минуты назад – она рядом. Роман чувствовал это, и постепенно его сердцебиение замедлялось, а горло стискивало чуть меньше.
– Наши близкие друзья ждали своего первенца, – начала Алиса Бурнастова, и живые не смели её перебивать. – Они были частью ведовского народа, и вся жизнь их была в этом. У будущей матери был удивительный дар – она владела искусством предвидения. В то время как у кого-то время от времени обострялась Чуйка до невиданного уровня, как у тебя, мой драгоценный, она могла видеть будущее. Близкое и дальнее, своё и чужое.
Ей внимали, ловя каждое слово. Что-то они и сами уже знали, про что-то слышали впервые. И оба понимали, что наконец-то наткнулись на возможность заполнить пробелы в событиях прошлого и во всём разобраться. Алиса Бурнастова тем временем продолжала:
– Она раз за разом получала видения о том, что их драгоценная дочка рождается и сразу умирает. В одних снах она мёртвой появлялась на свет, в других жила несколько минут, но ни разу она не получала образ того, как дочь их встречает первый рассвет или открывает глаза. На их стороне было время, и молодые родители, преисполненные желанием всё исправить, обратились к медицине. Но помощи не было. Даже от врача из ведовского народа.
Жанна с горечью вздохнула, вспоминая слова Аметиста Аметистовича о том, что он часто использует сохранённые минуты пациентов для того, чтобы выиграть немного времени болеющим или слишком слабым детям. Она была уверена, что он нашёл бы достаточно ирисов в своём поле для ребёнка, о котором говорила мама Романа, если бы был хоть какой-то шанс на спасение.
– Тогда они обратились к магии, но и та была бессильна, – продолжала Алиса Бурнастова. – Ни в одном гримуаре не было заклинания, которое помогло бы им. Потому что сама идея такого спасения противоречит правилам мироздания, которым подчиняется магия. Нельзя воскресить того, кто уже ушёл.
Роман решился вставить слово:
– Но в части видений ребёнок жил несколько минут. Можно было что-то сделать в этом случае? Что-то… – он замялся, подбирая подходящее слово, – законное?
– Обречённый умереть должен умереть, – с печалью констатировала его мама. – К сожалению, у их первенца не было шансов.
– И что они сделали? – спросила Жанна. Она переживала, что времени может не хватить и они не услышат какой-то части истории.
– Нарушили все законы. И мы последовали за ними, движимые состраданием и желанием бросить вызов мирозданию. И то, и то мы реализовали сполна, но цена, мой драгоценный, оказалась намного выше, чем мы того ожидали.
– Что именно вы сделали? – спросил Роман, пересилив себя.
Ему до смерти хотелось задавать совсем другие вопросы, или даже не спрашивать ничего, а просто рассказать маме о том, как было ему без неё и узнать, хорошо ли ей на той стороне. Рассказать, как сильно любит её, как сильно скорбит внутри него маленький мальчик, покинутый мамой. Как больно было заставлять себя смириться с тем, что она бросила их с отцом, как в сто крат больнее было принимать тот факт, что она умерла. И как сильно он хотел бы снова её обнять, хотя бы единожды. Как хотелось однажды утром встать и сказать самому себе: «У меня есть мама». Но он, как и Жанна, хорошо запомнил слова матери о том, что у них мало времени. И приходилось заставлять себя концентрироваться на новой информации. А не на том, что в действительности было ему важно.
– Ни у кого из нас не было дара создавать новую магию, но нам хватило дерзости создать обряд. Собрали воедино фрагменты разных заклинаний, несколько амулетов и проказ, сшили всё как смогли. Это было самонадеянно, и мы поплатились.
– Но это же сработало? – спросила Жанна.
– Да. Девочка родилась мёртвой и успела обнять предков рода, но мы призвали её обратно. И она ожила. Девочку назвали Арифметикой.
– …Арифметикой, – проговорили Роман с ней в один голос.
Алиса Бурнастова улыбнулась и плавно кивнула:
– Насколько я знаю, она росла как обычный ребёнок, и мы надеялись, что отложенных эффектов не будет.
– Она выросла классной девушкой, – ответил он и ухмыльнулся. – Проблем от неё немерено, конечно, но мы держимся.
– Да, да, – подтвердила Жанна, – Фима хорошая.
На призрачном лице отобразилась снисходительная улыбка, которая через секунду сменилась на гримасу страха:
– Я верю вам, но её нужно остановить. То, что мы сделали – непростительно, и, как видите, мироздание не спускает подобного с рук.
– Подожди, – Роман тряхнул головой, чтобы помочь себе сконцентрироваться. – Почему это непростительно? Вы не зомби подняли и не злодейку сотворили, в чём проблема?
«Интересно, можно ли считать Фиму за зомби, кстати? – подумал он, но озвучивать вопрос не стал. – Да нет, конечно нельзя. Мозги ест только фигурально, не разлагается».
– Мы нарушили два правила мироздания, – мягко ответила Алиса Бурнастова, хотя казалось, что говорила она нехотя. – Первое: нельзя спорить со смертью. Ушедшие должны оставаться на стороне мёртвых, а живые – жить. Не наоборот. Второе: нельзя создавать новые заклинания, не имея дара от духов для этого. Такое волшебство всегда оборачивается бедой, какими бы добрыми не были помыслы.
– Второе правило – дичь, – Роман поморщился. – Это табу на развитие.
Алиса Бурнастова беззвучно вздохнула и кивнула:
– В некотором смысле, милый, так и есть. Но это вопрос безопасности всего ведовского народа. Мы нарушили оба правила перед лицом Смерти, Жизни и Магии. И за каждое нарушение поплатились, – она вновь обвела руками могилы. – Первыми свой долг отдали Анфиса и Буеслав Воротынские, они расплатились с Жизнью, – дух указала на два холмика, что смотрели на восток. – Следом заплатила чета Былиевых, им счёт выставила Смерть, – указала на могилы,
