сейчас… Говорят, он на пике, выше здесь не продвинуться. Для следующего шага ему нужно не просто усилие, не очередная тренировка. Что-то большее. Поступок. Свершение. Чтобы Абсолют заметил.
— Подвиг, — пробормотал я, глядя в потрескавшуюся землю под ногами.
— Да. Здесь всё так. Ты можешь убивать, тренироваться, жить годами — и стоять на месте. А можешь один раз сделать что-то, что перевернёт всё. Если у тебя внутри есть из чего строить. Если ты не пустышка.
Я кивнул. Хоть и не показывал, но каждое её слово попадало точно.
— А ты? — спросил я, когда пауза затянулась.
Тесса прищурилась. Сначала я подумал, что она не ответит. Но потом, чуть кивнув, сказала:
— У меня тело — редкое. Душа обычная. Пока держусь. Ещё есть куда расти, немного. Если повезёт. Если пойду на риск.
— Почему пошла в претенденты?
— Потому что это единственный путь. — Она вздохнула. — Или прозябать здесь, пока тело не сгниёт от голода и слабости, или идти ва-банк. Может, Абсолют услышит. Или хоть кто-нибудь. У нас ведь нет второй попытки. Не здесь.
Я долго смотрел на неё. В её голосе не было пафоса. Она не жаловалась. Она просто называла вещи своими именами.
— А ты? — спросила она уже в ответ. — Ты чего хочешь?
— Выжить, — сказал я просто. — И понять, зачем я вообще ещё жив. Всё остальное — потом.
Она усмехнулась. Но не издевательски. Как будто узнала во мне что-то знакомое.
— Тогда, может, и поговорим ещё. Если доживём оба.
Она встала и пошла прочь. Я остался сидеть, разглядывая пыльный след от её шагов.
Лан. Тесса. Все они борются не за звание, не за славу. За шаг. За то, чтобы не застрять здесь навсегда.
И я понял — и у меня теперь та же цель. Просто другим путём.
Мы сидели у костра. Уже ночь, уже поздно, но никто не спешил расходиться. Воздух был тёплый, пах древесным дымом и чуть-чуть — кровью, оставшейся на одежде после дневных тренировок. Кто-то молчал, кто-то переговаривался вполголоса. Я слушал. Учился. А потом рядом опустился тот самый сухощавый парень — Тарин, кажется. С тихим лицом и живыми глазами. Говорили, что он был книгочеем до призыва, а теперь стал неплохим следопытом.
Он посмотрел на меня.
— Ты ведь не знал, да?
— Что именно? — Я чуть повернулся к нему.
— Что "выжить в течение месяца" — это не уникальное задание. Его получают все. Без исключения.
Я моргнул.
— Все?
— Первый этап. Первый фильтр. Если справляешься — тебя возвращают назад. Ненадолго. Иногда на пару дней. Иногда на пару месяцев. Как повезёт. Там дают новую цель. Вторую миссию. Иногда предлагают вернуться в первый круг, если ты недостаточно силён, чтобы идти дальше.
— А если… если справился? Если набрал достаточно?
Он усмехнулся, но без радости.
— Тогда переходишь во второй круг. Только никто не знает, что там. Ни я, ни ты, ни даже Лан. Те, кто прошли — не вернулись.
— А может, вернулись, но не в наш мир.
— Может. — Он пожал плечами. — Или вообще перешли в другое состояние. Разговоров много. Фактов — мало.
Я молча кивнул. Это многое объясняло. Мою метку. Первое задание. Срок в месяц. Всё укладывалось.
— А чтобы вообще была возможность попасть во второй круг… — Он понизил голос, — нужно иметь хотя бы одно средоточие эпического уровня. Ни с обычным, ни с редким ты не пройдёшь. Абсолют не пропустит. Были такие — сильные, смелые. Но не хватало наполненности, качества. И всё — назад, в песок, в первую кровь.
Я переваривал услышанное.
— Значит, это марафон.
— Это отбор. Холодный, как хирургический нож. Без жалости. Если ты не растёшь — ты гниёшь. Если не можешь шагнуть вверх — упадёшь вниз. Удержаться посередине невозможно. Тут не строят. Тут отбирают.
Тарин встал. Потянулся, хрустнули плечи.
— Я три раза возвращался в первый круг. Каждый раз с новой задачей. И каждый раз — слабее прежнего. Миры забирают по кусочку, пока не останется ничего. В этот раз — моя последняя попытка.
— Ты уверен?
— Я чувствую. В этот раз или вперёд… или всё. И ты, Игорь… у тебя свежий взгляд. Это редкость. Подобного боятся. Но именно такие и делают шаг.
Он ушёл, а я остался. Сидел у костра и смотрел в пламя.
Значит, вот как оно. Не игра. Не случай. А этап. Первый шаг по лестнице, конца которой никто не видел.
Последние дни перед испытанием прошли как в дымке. Не от усталости — скорее от нарастающего давления. Время стало вязким, как густой отвар, в котором варишься, медленно закипая изнутри.
Нас продолжали тренировать. Без особых выкрутасов — всё строго, чётко, по делу. Ближний бой, перемещения по пересечённой местности, удары на выносливость. Долго гоняли без сна и пищи — проверяли, кто как держится. Кто сорвётся. Кто сломается. Никто не сломался. Значит, ещё есть шансы.
По вечерам Старший собирал нас на открытой площадке. Никаких трибун, тронов, церемоний. Он просто стоял на камне под грубой балкой, а мы — рядом, в кругу, по щиколотку в пыли.
— Испытание в этот раз пройдёт в северном секторе четвёртой зоны, — начал он с хрипотцой. — Место нестабильное, потому координаты будут плавать. Карты — бесполезны. Компасы — тоже. Работать будете на чувства и инстинкты. Учитесь доверять себе, иначе сгниёте там.
Он осмотрел нас по очереди, как будто взвешивал без весов.
— Участвуют четыре поселения. В каждом — по четыре претендента. Вас — шестнадцать. Столкновения не исключены. Но цель не они.
Он выдохнул, будто ждал, что кто-то спросит «а что тогда цель?», но все молчали.
— Ваша задача — выжить. Неделю. Собрать как можно больше энергии. Чем больше — тем выше итог. Абсолют сам решает, кому дать шанс. Иногда победители возвращаются в родной круг. Иногда — проходят дальше. Что дальше — никто не знает. Но все рвутся туда, — он хмыкнул, — и умирают за это чаще, чем живут.
Снаряжение нам выдали самое простое, практичное.
Лёгкие кожаные куртки с кольчужной вставкой. Ножи, топоры, мечи — на выбор. Я взял короткий топор с тяжёлым обухом. Надёжен, в руке сидит как влитой. Лан взял копьё с деревянным древком и узкое лезвие. Его стиль — быстрый, жёсткий. Тесса — два коротких изогнутых клинка.
