господине, какие рычаги давления у нее имеются. Внезапно Хелльвир поняла, что имела в виду принцесса, когда сказала, будто золото для нее утратило свой блеск.
В саду было людно: со всех сторон доносился смех, топот, блестели разноцветные шелка и бриллианты. Все скамейки оказались заняты: парочки целовались, другие гости, собравшись в кучки, горячо обсуждали что-то или грубо хохотали над какими-то шутками. Хелльвир хотелось посидеть в укромном уголке, прийти в себя и обдумать разговор с принцессой, но спрятаться было негде.
Зайдя за большую металлическую статую льва, она увидела открытую дверь. Ей показалось, что эта дверь не предназначена для гостей, но ей было все равно.
К счастью, в коридоре никого не встретилось; вскоре музыка и голоса стихли вдали. Стены были увешаны картинами, изображавшими битвы. Хелльвир заметила в оконной нише сиденье и со вздохом опустилась на него. Ей хотелось, чтобы Эльзевир сейчас был с ней, но его пришлось оставить дома.
Она сидела, обняв колени, не заботясь о том, что во дворце так, возможно, не принято, и разглядывала левую руку, на которой не хватало двух пальцев. От ее жакета исходил слабый аромат розовой воды.
Почему встречи с принцессой всякий раз выводят ее из равновесия? Каждый взгляд, каждое слово, каждое прикосновение Салливейн заставляли ее сердце биться быстрее, и Хелльвир не понимала, что тому причиной. Она ощутила внезапное желание вернуться на лодку, найти принцессу, извиниться за свой неуместный смех, но мысль о том, что все снова уставятся на нее, воспоминание о холодном, высокомерном взгляде Салливейн заставили ее поежиться.
Услышав шаги, Хелльвир вздрогнула и принялась лихорадочно придумывать извинения на случай, если ее застанут слуги, но, к ее изумлению, в коридоре появился Калгир. Верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, волосы растрепались, но это его ничуть не портило. Она быстро поднялась, разгладила одежду, но рыцарь жестом велел ей сидеть и прислонился к стене, переводя дыхание.
– Вставать вовсе не обязательно, – сказал он. – Откровенно говоря, меня нервирует, когда окружающие так себя ведут.
– В таком случае, я вам сочувствую – вы нервничаете целыми днями, – заметила она, и Калгир рассмеялся.
– Что-то вроде того. Мой отец тоже терпеть не мог эти формальности.
– Ваш отец…
– К сожалению, больше не с нами. Он погиб во время Войны Волн.
– Простите.
– О, не нужно извиняться. – Рыцарь пожал плечами. – Я его почти не помню, я тогда был еще ребенком. Кроме того… он, возможно, и не любил, когда люди вели себя подобострастно, однако не стеснялся жестоко карать подчиненных и слуг, если они не выполняли его требования. Это я помню.
Хелльвир удивил его беспечный тон.
– Мне кажется, это… – Она замолчала, боясь оскорбить его.
– Лицемерие? Согласен с вами. – Он взглянул в сторону оконной ниши, где пряталась Хелльвир. – Простите, я слишком много болтаю. Я всегда так веду себя, когда выпью лишнего. Или когда мне хочется кого-то подбодрить. Не слишком хорошая тактика, я знаю. Вы в порядке? Мне показалось, разговор с принцессой был напряженным.
– Это еще мягко сказано.
Хелльвир нравились его манеры, нравилось, как он разговаривает с ней – открыто, честно. Как это ни странно, она действительно приободрилась.
– Вы уже во второй раз находите меня, когда я прячусь от людей на празднике. Наверное, я кажусь вам настоящей дикаркой.
– Вовсе нет. Я вас прекрасно понимаю. – Калгир улыбнулся. – Фарвор беспокоился о вас, и я решил пойти вас проведать.
– Это… вы очень добры, благодарю вас. Но я в полном порядке.
– Вы похожи на своего брата – всегда где-то на периферии.
– Не уверена в том, что Фарвор согласится с вами. Ему нравится быть в гуще событий.
– Ему нравится наблюдать за событиями, но сам он предпочитает в них не участвовать.
Хелльвир не знала, что на это отвечать. Ей было странно думать, что другой человек знает ее брата лучше ее самой. С другой стороны, они десять лет жили далеко друг от друга; он провел эти годы в столице, а она жила в глуши с Миландрой. Лорд Редейон, вероятно, действительно знал Фарвора лучше, чем она, и при этой мысли ее охватила печаль.
Взгляд Калгира остановился на одной из картин, и он подошел, чтобы получше рассмотреть ее.
Хелльвир присоединилась к нему и взглянула на табличку: «Битва у Прай, 385 г.». Одно из последних сражений Войны Волн. На картине были изображены сражающиеся армии: сотни крошечных фигурок, обезумевшие лошади, вставшие на дыбы, взрывы и пожары.
– Знаете, а ведь мы воевали не на той стороне, – заметил рыцарь, рассматривая картину.
Хелльвир подумала: может быть, в этой битве был убит его отец?
– То есть не совсем «мы», а Дом Редейонов. Во время войны я был еще слишком мал.
Хелльвир удивленно взглянула на него.
– Ваш Дом воевал на стороне прежнего короля? – переспросила она.
Он смахнул пыль с рамы.
– Мой отец занимал высокий пост в армии, – сказал Калгир. – В начале войны. Он перешел на другую сторону, когда стало ясно, что король проигрывает. Насколько мне известно, некоторые представители нашего Дома успели украсить крепостные стены наподобие этого повара, прежде чем отец решил переметнуться к королеве. – Он обернулся к Хелльвир, видимо, сообразив, что разговорами о мертвецах не поднимет ей настроение, слегка улыбнулся и приложил палец к губам. – Только никому не говорите. У нас не принято об этом распространяться.
Хелльвир заставила себя улыбнуться в ответ, хотя от его слов у нее по спине пробежал холодок.
– Ваш дядя теперь ведет дела? – спросила она.
– Да, благодарение богу. Ему нравится лично участвовать в переговорах и вникать во все, а у меня к этому не лежит душа. Возможно, однажды, с помощью Фарвора, я смогу взять на себя часть обязанностей и ответственности, но пока просто радуюсь свободе. – Калгир улыбнулся, сунув руки в карманы. – Фарвор учит меня стрелять.
– Разве до встречи с ним вы не умели стрелять?
– Умел, но, по-видимому, очень плохо. Он говорит, что мне повезет, если я смогу попасть в корову с пяти шагов.
Хелльвир рассмеялась.
– Вы знаете, что ему нравится у вас служить?
– Надеюсь, что так, – тихо ответил он. – Перед тем как он поступил ко мне на службу, мне было… ну, если быть до конца откровенным, после долгой зимы я чувствовал себя худо. Все вокруг было серым, бесцветным. Это бывает, отсутствие солнца и холод так влияют на меня. В ту весну я никак не мог избавиться от хандры. Я уже хотел уехать из Рочидейна, переселиться куда-нибудь на юг. Но когда у нас в доме появился Фарвор, он… он принес с собой дыхание ваших лесов, дуновение свежего ветра, жизнь. Он понимает меня с полуслова, как будто читает в моей душе. Он… он внес в мое унылое существование яркие краски.
Хелльвир кивнула. Она понимала, о чем говорит рыцарь. Ее брат еще в юности терпеть не мог понапрасну тратить время, тратить слова; он умел отбрасывать несущественные детали и проникать в суть вещей. Он вполне мог показаться другим людям страстным или даже неистовым.
Калгир снова взглянул на Хелльвир и, заметив, как внимательно она прислушивается к его словам, смущенно усмехнулся.
– Мне он всегда казался деревенским олухом, – заявила Хелльвир, пытаясь разрядить обстановку, и добавила с усмешкой: – Но вы знаете его с другой стороны. – Она помолчала. – Наверное, сейчас мне полагается сказать, что, если вы обидите его, я швырну вас в канал.
Калгир изумленно распахнул глаза, потом рассмеялся.
– Вероятно, неистовство – ваша семейная черта. Но вам не придется бросать меня в канал, – заметил он. – Если такое случится, я сам привяжу к ногам камень и прыгну в воду.
Он оглянулся – мимо открытой двери прошла кучка гостей, люди что-то кричали, смеялись. Рыцарь подал Хелльвир руку.
– Не знаю, как насчет вас, но мне не помешало бы выпить. Найдем моего оруженосца и напьемся как следует?
– Я уж думала, вы никогда не предложите.
Глава 15
