хотят не счастливые безгрешные души, а совсем другие. И дайте уже мальчику покоя, в конце концов! Он ужасно устал. И никто на этой стороне помочь ему не сможет, понимаете? Пока живые мёртвых не отпускают, пока плачут и себя жалеют, нам здесь несладко. Вы плачете – нам холодно и мокро, а согреться невозможно. Вы перестаёте жить и думаете лишь о нас – и наши ноги становятся так тяжелы, что не можем и шага ступить. Вы грезите о том, как нас вернуть – и мы не можем отправиться к Богу и богам, чтобы стать душами и духами, застреваем. А здесь счастья нет, внучка.
– Но как же не грустить, бабуль?
– Поначалу никак. Мы грустим тоже, нам и себя жалко, и вас. Но спустя сорок дней астрал показывает новые пути – всем по заслугам. И в эти двери бесконечно хочется зайти, понимаешь?
– Пытаюсь понять.
Розалина Рафаэловна громко вздохнула:
– Мне пора идти, дети. А вам – возвращаться туда, где вам самое место. Будьте внимательны и аккуратны.
Кровать скрипнула – женщина села на край, готовая встать и уйти. Однако сначала она добавила:
– Я горжусь тобой, Жанна. И люблю тебя.
– Спасибо, бабушка, – она шмыгнула, растрогавшись. – Я тоже очень тебя люблю.
– Хотя вкус на мужчин у тебя отвратительный, – бросила та и, наконец, встала.
– Ой да кто бы говорил! – парировала Жанна с тихим смехом.
Но Розалина Рафаэловна на колкость внучки не ответила.
– Бабушка? – позвала Жанна с дрожью в голосе. – Бабушка!
Ответа не последовало. Жанна настраивалась на то, чтобы быть стойкой и сильной, когда это произойдёт, но весь настрой пропал, стоило понять, что бабушка уже вернулась туда, где ей сейчас хорошо. А любимую внучку снова оставила там, где ей чертовски плохо и страшно. Не сдержавшись, Жанна заплакала. Роман не пытался утешать, он лишь обнял её за плечи, давая понять, что он рядом. И этого оказалось достаточно. Уткнувшись в его грудь, девушка немного поплакала и вскоре начала глубоко дышать, приходя в себя. Им по-прежнему нужно было как-то отсюда выбираться.
– Так, ладно, – сказала она, вытирая рукавом нос, – давай вылезать и думать что дальше.
Она начала уже было выкатываться, но Роман её остановил:
– Погоди-погоди, – торопливо сказал он. – Вылезай на животе ногами вперёд.
– Чего?
– Ты говорила, что тут нельзя никому в глаза смотреть.
– Ну да.
– А теперь представь: поднимаешь ты такая покрывало, а там чья-то рожа страшная уже на тебя пялится и только и ждёт, чтобы ты вышла.
– Фу! Рома!
Жанна вздрогнула, будто действительно увидела то, что он описывал. Но Роман не унимался:
– Ты на рефлексе посмотришь этой роже именно в глаза. И всё! А так мы сможем выбраться и встать, глядя в пол.
– А там кто-то лежит на полу и пытается под юбки девушкам заглядывать, – парировала Жанна.
– Ну вероятность такая есть, но она всё же меньше.
– Ох, ладно, давай сделаем, как ты говоришь.
Перевернувшись на живот, они оба оттолкнулись от пола и выскользнули наружу. Первое, что увидели, были ноги. Множество ног, толпившихся вокруг их укрытия. Кто-то действительно сидел на корточках, пытаясь заглянуть под кровать, кто-то топтался рядом. Все они были серыми, как и совершенно всё в этом месте. Роман услышал испуганный вздох Жанны, но девушка сдержалась и больше ничем свой страх не выдала.
«Куда нам, бесы этих призраков дери, идти?!» – судорожно думал он, пока Жанна осторожно, медленно вставала на ноги. Он осторожно оглядывался, надеясь, что никто из призраков не догадается действительно лечь на пол. А то, что сидели на корточках, не обернутся через плечо. Вдруг по земле скользнул луч света. Он был таким ярким и тёплым, что сразу становилось ясно – он не из этого мира. Ничто в астрале не может быть таким насыщенным. Роман осторожно, вкрадчиво обошёл кровать, чтобы оказаться рядом с Жанной. Дёрнул её за рукав и повёл за собой, вдоль луча. Чуйка его по-прежнему была тихой, но даже сейчас он точно знал, что там, откуда исходит это приятное свечение – выход. И они точно выберутся.
Глава 18
Фима ступала тихо. Создавалось ощущение, что сам лес помогал ей не шуметь, расчищая перед ней дорогу. Ни один сучок не хрустнул под ногами, ни одна ветка не зашелестела, преграждая путь. Девушка шла навстречу огню, который призывно мерцал между стволами деревьев, приглашая её в свои объятия. Он обещал силу, манил обещаниями о спокойствии и уверенности. Больше не было нужды метаться и нервничать – все решения уже приняты, и пришло время пожинать плоды приложенных ранее усилий. Ветер сбавил напор и теперь нежно обнимал Фиму за щёки, утешая и обещая, что после потери, что ей предстоит пережить, её ждёт только хорошее. Она не верила, но и не противилась ничему из того, что должно было вот-вот случиться.
Решение пришло к ней ещё несколько дней назад, и остальное время она, по сути, потратила на то, чтобы найти способ решения этого избежать. Фима чувствовала себя писательницей, не желающей завершать роман из-за того, что любимый герой непременно должен был умереть. Искала другие ходы, способ расставить фигуры на шахматной доске как-то иначе, но ничего не выходило. Герой должен был погибнуть, а она – пройти Ритуал.
Ей оставалось отодвинуть с пути последнюю еловую лапу, за которой пылала огненная колонна. Фима потянулась к ней, как вдруг заметила боковым зрением мерцание совсем в другой стороне. Она посмотрела в том направлении и удивлённо захлопала ресницами: и правда, чуть поодаль горел ещё один костёр. Обычный, не магический. К этому можно было бы отнестись спокойно, будь то любой другой лес. Но в чащах вокруг поселений ведовского народа случайных людей не бывает, и уж на ночь точно никто не раскинул бы лагерь. Простым людям всегда слышалось что-то, виделось: странные фигуры мелькали между деревьев, а ветер приносил чужой шёпот. Духи гнали со своих земель чужаков так, чтобы те и не думали никогда возвращаться. Можно было подумать на подростков, что проходят свою службу у духов, да только Фима прекрасно помнила, что для ведовской поросли духи строят простые, но крепкие домики. И непременно скрывают их от взоров посторонних – чтобы родственники спокойно дожидались детей дома, без соблазна идти на поиски своей кровиночки. Тем более, что дети возвращались всегда – целые, невредимые, сытые и румяные. Духи забирали их не для эксплуатации или издевательств, но для единения и «тонких настроек». «Каждый из ведовского народа, желающий использовать колдовскую силу, должен с нами на одной струне побывать», – так они говорили тем, кто чувствовал магию особенно тонко и мог с ними говорить. Таким когда-то был Александр.
Фима вспомнила об этом и вздрогнула. Сколько бы раз она не думала о Ритуале Александра, каждый раз она удивлялась, что именно у него что-то пошло не так. Он неожиданно быстро прошёл службу у духов в юности. Как выяснилось, как раз потому что его «тонкие настройки» изначально практически полностью совпадали с тем, чего хотели духи. Из-за этого все ожидали, что на Ритуале с ним обойдутся мягче, чем с остальными. Но оказалось с точностью да наоборот.
«Надо проверить», – подумала Фима и, с благодарностью схватившись за возможность немного отсрочить своё испытание, пошла в сторону загадочного мерцания. Путники расположились не очень далеко от того места, где она была, так что довольно скоро она начала различать голоса и звуки. Спустя пару минут Фима поняла, что то были не просто разговоры у костра, но возня, вздохи и стоны. Уши любопытной ведьмы запылали так, будто они отдельно от тела уже оказались в магическом костре, и девушка поспешила отправить остальное тело туда же. В целом ответы на вопросы нашлись: очевидно, парочка незадачливых любовников решила уединиться в чаще, подальше от поселения. Дальнейшие детали уже не интересовали . Почему они не могли провести ночь под крышей? Были ли это подростки или пара изменников? Точно ли то были люди вообще? Всё это значения не имело, потому что совершенно Фимы не касалось. Ровно до того момента, пока она не узнала один из голосов.
Не веря собственным ушам, Фима рванула на звук и, добравшись до небольшой
