дворе было больше таких людей, как ты. Тогда я, возможно, не чувствовала бы себя зайцем в окружении стаи волков.
– Если то, что вы говорите о дворе, правда, он мне не нравится.
– Это как танец, – криво усмехнулась Салливейн. – Один неверный шаг – и надо мной уже смеются, а кто-то уже собирается всадить кинжал в спину.
– Спутанные нити, – тихо произнесла Хелльвир.
Салливейн рассмеялась, но Хелльвир почувствовала себя усталой и беспомощной, как будто тоже совершила ошибку в танце, споткнулась и теперь ей оставалось только полагаться на милосердие принцессы, чтобы продолжать исполнять его. Ей не следовало так смело говорить с Салливейн, и она безнадежно подумала, что теперь неделю будет размышлять об этом эпизоде. Хелльвир допила бренди и поставила бокал на стол.
– Мне нужно идти, – сказала она. Хотелось убежать, спрятаться. – Я про…
– Если ты еще раз попросишь прощения, я прикажу заковать тебя в кандалы.
Хелльвир выдавила улыбку.
«Не спрашивай, – сказала она себе. – Будет только хуже».
– Королева… – произнесла она. – Ваша бабка. Это она заставила вас сделать то, из-за чего вы сошли с Тропы?
Блеск принцессы погас. Только так Хелльвир могла бы описать это внезапное исчезновение света. Она молча повернулась к Хелльвир спиной, недвусмысленно давая понять, что разговор окончен.
Хелльвир поняла намек и ушла. Ее сердце билось часто-часто, как у перепуганной птицы.
Глава 16
За ней пришли ночью. Кот спал, свернувшись у нее в ногах, поверх одеяла; он издал недовольное мяуканье, когда Хелльвир осторожно отодвинула его, чтобы встать. Она уже знала, кто ждет за дверью, – как будто обладала даром предвидения.
Это был слуга из дворца, тот мужчина в красной ливрее, который всегда встречал ее на причале. Бион. Эдрин, стоявшая у него за спиной, устало протирала глаза. Она только что закончила вечерний обход.
– Принцесса требует, чтобы вы явились во дворец, – произнес слуга, подавая Хелльвир письмо. – Я отведу вас к ней.
– Принцесса не может подождать до утра? – пробормотала Хелльвир, сама не зная зачем.
– Нет. Вы должны пойти со мной немедленно.
Хелльвир взяла письмо и сломала печать. Когда она прочитала эти слова, ей показалось, что у нее остановилось сердце, что она не в силах больше ни говорить, ни дышать. На листе бумаги была написана только одна фраза, внизу стояла размашистая подпись принцессы. Письмо было написано в середине лета, когда Салливейн объявила Хелльвир, что она обязана вернуть ее к жизни, если она, принцесса, умрет.
«Настало время исполнить обещание».
– Она…
Хелльвир отвела взгляд от страницы и увидела кровавое пятно на белой манжете Биона. Заметив, что она смотрит на кровь, слуга заправил манжету в рукав ливреи. Присмотревшись, она увидела, что у него распухла скула, а под глазом проступает синяк.
– Подождите здесь, я оденусь, – сказала она и закрыла дверь.
Хелльвир постояла около двери несколько секунд, прижимая письмо к груди, словно это могло помочь ей справиться с приступом тошноты. Она сделала вдох и медленно выдохнула. Эльзевир наклонил голову набок и вопросительно посмотрел на нее.
– Принцесса мертва, – тихо произнесла Хелльвир.
Слова прозвучали как фраза персонажа в книге. Они не имели отношения к реальности. Кровь стучала у нее в висках; этот звук оглушал ее, словно бой барабанов, и Хелльвир испугалась, что сейчас упадет в обморок. Сделала несколько шагов, не чуя под собой ног, и села на стул.
Эльзевир нервно взъерошил перья и принялся чистить хвост.
– Ты воскресишь ее?
– У меня нет выбора, – ответила Хелльвир. – Их угрозы по-прежнему в силе.
– Тогда тебе понадобятся жемчужины.
Хелльвир сказала себе, что медлить нельзя. Поднялась, торопливо оделась, заколола волосы шпилькой, которую про себя называла теперь шпилькой Смерти, и прикрепила к груди брошь в виде галеона.
Шагнула к прикроватному столику и выдвинула ящик. В ящике лежали ее заметки о лечебных травах и их свойствах, записи уроков Сэйтир. В дальнем углу на бумажке с загадкой лежали жемчужины. Они поблескивали, как две капли молока. Хелльвир снова услышала хриплый смех пещерного существа, похожий на треск ломающегося хвороста.
Эльзевир взлетел и уселся ей на плечо; оба смотрели на жемчужины.
– Обидно, – заметил ворон, – что за одну душу придется отдать обе. Иначе можно было бы приберечь другую для следующего раза.
– Это было бы слишком просто. Они составляют сокровище вместе.
Хелльвир взяла жемчужины, сунула их в карман зимней одежды и сжала в кулаке.
Мрачный слуга переминался с ноги на ногу в коридоре. Когда она вышла, он почти бегом бросился к выходу. Эдрин поймала Хелльвир за локоть.
– Дело серьезное? – спросила она.
– Пожалуй.
– Кто-то… нужно вернуть кого-то к жизни?
Хелльвир не знала, как ответить, чтобы не выдать тайну Салливейн, поэтому просто кивнула.
– Я скоро вернусь, – пообещала она. – Попроси Сэйтир покормить кота, если к утру меня не будет.
Хелльвир часто мечтала прогуляться по улицам Рочидейна в такой час, чтобы насладиться тишиной, послушать плеск воды в каналах, но она знала, что молодой женщине – да и вообще кому бы то ни было – опасно выходить в город по ночам без охраны. Она чувствовала – из подворотен за ними наблюдают, и про себя выбранила слугу за то, что тот не догадался взять с собой стражника, но они вполне благополучно добрались до главной улицы.
Сидя в карете, Хелльвир смотрела на проплывавшие мимо темные дома и каналы, потирая большим пальцем жемчужины, пока они не нагрелись.
– Как ты думаешь, ее убили? – обратилась она к ворону, который сидел у нее на колене.
– А зачем еще, по-твоему, они могли вызвать тебя среди ночи? – ответил Эльзевир, щелкая клювом. – Если бы она просто заболела, они обратились бы к дворцовым лекарям.
– Значит, это очередное покушение.
Страх преследовал Хелльвир со дня приезда в Рочидейн, и вот теперь это случилось.
Карета въехала в ворота дворца, но не остановилась у главного входа, а проехала дальше; лакей провел Хелльвир через какую-то незаметную дверь, потом они поднялись по лестнице для слуг. Из сада доносились музыка и смех, в соседнем здании горели огни, в окнах двигались силуэты.
– А где охрана? – спросила она.
– На празднике, – пробормотал он, не оборачиваясь.
– Для стражников устраивают праздник?
– Да. Ежегодный бал, в знак благодарности за верную службу. Во дворце дежурит немногочисленный отряд, но…
Он не договорил и больше не произнес ни слова, пока они не остановились у какой-то двери. Войдя, Хелльвир поняла, что это потайная дверь, скрытая за книжной полкой в одной из комнат королевских покоев.
Салливейн лежала на кровати. Сначала Хелльвир подумала, что она завернута в темно-красные простыни, но потом увидела потускневшие глаза, полуоткрытый рот, страшную рану на горле. Это зрелище обожгло ее, как прикосновение раскаленного железа, и она невольно ахнула. Воздух имел металлический вкус. Края у раны были ровные – Хелльвир никогда не думала, что можно сделать такой ровный надрез на человеческом теле. Видимо, удар был нанесен с большой силой. Рана была очень глубокой, и сразу было понятно, что молодая женщина мертва. Волосы Салливейн, разметавшиеся по шелковой подушке, были забрызганы кровью.
Хелльвир не слышала ничего, кроме своего хриплого дыхания, стука сердца, гула в ушах. Запах стал невыносимым. Он перенес ее в прошлое, в домик на опушке леса; после успешной охоты в доме воняло потрохами, а у отца, который свежевал добычу, были скользкие от крови руки. У нее вдруг промелькнула мысль о том, что сейчас ее стошнит. Хелльвир не сразу заметила, что слуга подхватил ее под руку. Наверное, она зашаталась.
«Глупая девчонка, – выругала она себя. – Ты же не раз видела мертвецов. Ты видела Салливейн в худшем состоянии».
Но почему-то сейчас все было иначе.
Посередине комнаты, ломая руки, застыла горничная. Увидев вошедших, она бросилась к Хелльвир и вцепилась в ее
