к костру и одним ударом в нос повалил Пухова, который был выше его на полголовы.
– Жопе слова не давали.
– Ну, сука, я тебя сейчас… – отплевываясь, прохрипел Пухов, вставая на четвереньки.
Из темноты подошла Лиза.
– Ну все, хватит! Сергей! Нечего кулаками махать. Ты проспорил!
Глеб оглянулся на Лизу, и в глазах его читался страх.
– Типа никто не знает! – тихо сказала Лелька.
Глеб посмотрел на замерших ребят. Дрова потрескивали от влаги. Убегать смысла не было. Пухов выплюнул осколок зуба. Когда Глеб повернул голову, Лизы уже не было. Лелька повисла у него на шее.
– Пошли домой. Тебе надо полежать, мать твоя сказала, ты приболел.
Глеб, хромая, держась за Лельку, дошел до дома. На улице только собаки пробегали в темноте. Лелька, дыша перегаром, прильнула к Глебу, и руки ее потянулись к его ширинке.
– Глебка… Глебка… Я же ведь тебя сильно люблю. Ну, бей меня… Убей меня.
Глеб схватил ее полные руки, через которые невозможно было прощупать косточки на запястьях. Чужие руки.
– Отвали, Борона. Отвали от меня и не лезь больше. Чертова шалашовка.
Лелька отпрянула и, открыв дверь, со смехом завалила в полутемный двор Белопольских. Глеб сел у колонки. Его мутило. Он склонился попить воды и упал, ударившись о кран колонки, и так лежал, пока не пришел в себя поздно ночью, когда веселая компания уже разошлась.
Глава тридцать седьмая
Ревнивые
Утром Сергей Пухов на мотоцикле подъехал к дому Лизы и просигналил. Родители были в райцентре – она не хотела терять ни минуты времени и одевалась, чтобы пойти к Глебу. У нее сидела Маринка, избитая Адолем за то, что не подала вчера им с Бороной закусь к самогону. Лиза, набросив плащик, вышла к Пухову, тонкая и озабоченная. Волосы ее были убраны в две косички. Тот, опершись о мотоцикл, ждал ее.
– Чего тебе? – спросила Лиза.
– Ничего. Ты вчера в лесу ведь… смотрела на меня. Пока этот не пришел.
– Я на всех смотрела…
– Лизка, я видел, как ты смотрела на меня. Короче, так… Если этот чамарный бросит тебя или обидит, то ты тогда будь моей девушкой… Ладно?
Лиза засмеялась и даже притопнула.
– Да, хорошо, Сергей! Обязательно. Исполню все ваши желания, как золотая рыбка. Хотите – буду вашей, не хотите – буду вашей.
– Ты знаешь… что мы в армию весной вместе идем? – хитро намекнул Пухов.
Лиза смолкла.
– Так вот… и служить, по ходу, вместе. Два года вместе, Лиз.
С Лизы слетело веселье.
– Ты не его жди, а меня, поняла?
– Я в Москву уеду. И ждать никого не буду, – отрезала Лиза и ушла, притворив калитку.
Сергей еще прорычал мотоциклом и, довольный услышанным, уехал на село. Маринка металась по окнам.
– Чего сказал? Он клевый… вообще так. Прикольный. Глеб ему, правда, губу разбил… Но так, чутки.
– Лезет не в свое дело. И ты лезешь! И все лезут! Надоело!
Лиза налила Маринке газировки и подвинула ей тарелку с «хворостом».
– Как он?
– Лежал.
– А Лелька когда ушла? Что она делала?
– Она с нашим с Адолем бухнула, и они пошли к Карамету на хату. Ну, там еще мой пацан, который из райцентра… И лесник с Рыбнадзором зависает.
– И Лелька одна?
– Одна. И меня звали… И Ватрушку тоже… А я не знаю, идти или нет. И хочется, и колется, и мамка не велит.
– Понятно. Если что, я посижу с Яськой… Глеб же спит? А мамка ваша где?
– Мамка у арендатора на мельнице. Адоль тоже там, мешки таскает на крупорушку*.
– Ну вот, я посижу.
Лиза и Маринка тихо зашли в дом Белопольского. Маринка накрасила глаза, надела Лизину кофточку и убежала до Ватрушки. Яська играл с чугунами. Потом катал по полу банки, громко стуча одну об другую. Лиза поставила на замызганную дочерна плитку кастрюлю и, найдя под столом картошку, начистила ее и принялась варить суп. Когда суп уже кипел, а Яська, наконец доигравшись, разбил банку и Лиза тряпкой вытирала пол, проснулся Глеб и вышел на веранду.
– А! Лизаветка… Снова варит суп кондей из кошачьих мудей?
Лиза бросила тряпку и разогнулась, шикнув на Яську. Тот исчез в хате.
– Да, просто суп. Но если ты не хочешь, то не ешь!
Глеб сел на табуретку и облокотился на стол.
– Вчера была изморозь… Видела?.. Холода близко совсем. Я больше не гоняю коров в стадо…
Лиза поцеловала его в макушку и села к нему на колени. Он обхватил ее.
– Близко.
– Давай договоримся говорить правду друг другу.
– Давай, – ответила Лиза.
– И что ты хочешь мне сказать? – целуя ее в лоб, спросил Глеб.
– Приезжал Сергей. Пух. Сказал, что замочит тебя в армии.
Глеб вскочил, Лиза свалилась на пол.
– Где он сейчас? – резко спросил он, отодвинув полочку в столе, но, словно одумавшись, захлопнул ее обратно.
– Ну… на село поехал… – оторопела Лиза.
Глеб побежал в сарай за Ревой. Оба жеребенка метнулись следом за матерью. Глеб прыгнул на Реву, как и был, в одних штанах, и прежде, чем Лиза успела что-то сказать, умчался. Пепел и Муха бежали следом.
На плите зашипел убегающий суп. Лиза, схватившись за голову, бегала по веранде. Наконец она остановилась и приоткрыла полочку. В ней лежал штык-нож в кожаных ножнах. Лиза похолодела.
Яська расшибал о стены яблоки и хохотал из хаты. Ему нравилось это занятие.
* * *
Глеб увидел Пухова издалека. Тот стоял у мотоцикла и клеил Катьку Колхиду – белобрысую длинную девчонку из Курска. У Колхидиного дома Сергей появлялся ровно столько же раз, сколько и у Лизиного.
Вид летящего на Реве Глеба поверг Пухова в ужас, он схватил Колхиду и закрылся ею, а она выставила руки вперед и завизжала. Глеб, занеся плеть, оттянул Сергея по спине, тот, вскрикнув, откинул Колхиду и бросился бежать. Глеб снова наскочил и снова ударил. Но, понимая, что это игра в одни ворота, он, спрыгнув с Ревы, сделал Пухову подножку и сел на него верхом. Пухова трясло. Через все лицо у него шла полоса от удара пугой.
– Так ты что… мочить меня собрался? – шипел Глеб, держа его железной хваткой тонких, но сильных рук. – А не зассышь?
– Пошел ты со своей… су… Лизкой…
– А ну повтори, самка балаболки…
– Погоди вот… я тебя…
Глеб ударил Пухова со всей дури головой в лоб, и тот обмяк. Глеб встал и свистнул Реву.
Через несколько минут он уже был на веранде, припевая, мыл лицо у рукомоя,
