мне! Я не хочу оставаться
здесь!
Он тряхнул ее так сильно, что у нее разболелась голова.
– Мне больно! – прохрипела Хелльвир, вырываясь, но он был в три раза тяжелее ее, а руки у него были вдвое больше ее ладоней.
– Тебе сейчас станет больно, девчонка, клянусь всеми богами, если ты не заберешь меня отсюда, – прорычал он.
– Мне кажется, дальше продолжать не стоит, – заметил мир вокруг них.
Рука схватила умершего за ворот и оттащила назад, как пса. Он споткнулся и упал, и Хелльвир приготовилась к новому нападению, но он просто ухватился за перила моста, поднялся и снова уставился на воду канала. Потом принялся насвистывать, поджидая свою «хозяйку».
Человек с черными глазами повернулся к Хелльвир, и она вдруг поняла, что держится за край его черного плаща, как ребенок. Она быстро разжала пальцы, смущенная тем, что попала в опасную ситуацию и ее потребовалось спасать.
– Спасибо, – коротко произнесла Хелльвир.
Уголок рта черного человека приподнялся, как будто ссора на мосту развлекла его.
– Ты поблагодарила меня дважды за одну ночь, – сказал он. – Наверное, пора начинать вести заметки.
– Я не думала, что он так отреагирует.
– На сообщение о том, что его жизнь подошла к концу? А как он должен был отреагировать, по-твоему?
– Не знаю, – призналась Хелльвир; сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. – Мне надо возвращаться, – сказала она. – Они захотят узнать, что удалось выяснить.
«Что за покушениями на Салливейн стоит Дом Редейонов. Это были не Ханнотиры. Я ошиблась». Ей стало страшно.
Оланд был дядей Калгира. Если она передаст королеве то, что услышала от нанятого убийцы, их Дом уничтожат, всех повесят. Наверное, повесят и Калгира. А что будет с ее братом? Поскольку он оруженосец, они решат, что он был сообщником Редейонов. Она ни секунды не сомневалась в том, что он ничего не знал о заговоре, и Калгир, скорее всего, тоже не знал, но для королевы это не имело значения. Вся семья должна была ответить за преступление Оланда. Хелльвир вспомнила синяки и сломанную руку Лориса. От королевы не стоило ждать милосердия. Зачем ей быть милосердной?
Внезапно она почувствовала удушье, словно находилась в каменном мешке, и одновременно растерянность – как будто сидела на плоту в открытом море. Хелльвир не знала, что делать, ее охватила паника. Ее брату грозила смертная казнь. Да, она знала, что сможет его воскресить, если дойдет до этого, но логика была бессильна против первобытного страха: ее брат может умереть. А если она не сумеет его вернуть? Если он станет тем единственным, кого она не сумеет спасти?
Пока она думала об этом, тьма наступала на нее со всех сторон. Хелльвир поняла, что существо с черными глазами наблюдает за ней; видимо, его забавляли растерянность и отчаяние человека, загнанного в угол. Он не предложил помочь ей, и она не стала просить о помощи.
– Мне надо уходить, – сказала Хелльвир.
– Тогда иди, – ответил он.
Она с трудом разлепила веки; тело затекло после долгого пребывания в одной позе. И снова этот холод. У нее стучали зубы. Едва Хелльвир успела прийти в себя, как на нее упала тень.
– Ну? – нетерпеливо воскликнула Салливейн.
Она смыла кровь с волос, они были еще влажными; переоделась в чистую одежду, но на коже кое-где остались бурые крапинки засохшей крови. Королева стояла поодаль, прислонившись к стене, скрестив руки на груди, и Хелльвир вдруг стало плохо от ужаса; она испугалась, что им уже все известно, что она выслушает ложь Хелльвир, а потом прикажет страже схватить ее и бросить в темницу.
– Можно мне сначала выпить воды? – пробормотала Хелльвир, надеясь на то, что это не прозвучит как увертка. Ей действительно ужасно хотелось пить.
– Тебя не было несколько часов! – рявкнула принцесса, пока Бион наливал воду в стакан. – Что ты там делала так долго?
– Там время течет не так, как в нашем мире, – ответила Хелльвир и сделала глоток.
– И что? Что ты выяснила?
Хелльвир поставила стакан на стол, не глядя ни на нее, ни на королеву, которая не произнесла ни слова.
– Он не знает, – тихо произнесла она свою ложь.
– Он не знает? – возмущенно повторила Салливейн. – Как он может не знать?
– Он получил задание и деньги от человека, которого никогда раньше не видел. Этот человек был одет в черный плащ с опущенным капюшоном. – Она не умела лгать и с трудом выговаривала слова. – Его друг, тот, которого вы взяли живьем, по-моему, его зовут Маттис.
– Значит, ты ничего не узнала? Ты зря потратила время?
Хелльвир с трудом сглотнула. Она понимала, что этим выдаст свое волнение, но у нее пересохло в горле.
– Да.
– И ты отказываешься его воскресить?
– Да. – Она подняла голову и взглянула в глаза Салливейн. – Мы договаривались о том, что я спасу вас, если вас убьют, а не буду воскрешать всех, кого вам вздумается вернуть с того света. А для того, чтобы иметь возможность оживить вас, я не должна тратить свое тело и душу на людей, которых вы собираетесь пытать. – Она взглянула в сторону королевы. – Несмотря на ваши угрозы.
Салливейн раздраженно прорычала что-то и резко отвернулась, потом начала расхаживать по спальне. Хелльвир обрадовалась тому, что сидит на стуле, потому что у нее дрожали руки и ноги. Королева протянула руку, чтобы остановить Салливейн, и этот ленивый жест заставил ее внучку застыть на месте.
Королева отошла от стены и приблизилась к Хелльвир. В ее взгляде и выражении лица было что-то жестокое и безжалостное; Хелльвир думала, что Салливейн пока не стала такой безжалостной, как ее бабка. Но она встретила взгляд королевы и выдержала его. Если она может смотреть в глаза богу Смерти, или привратнику, или повелителю потустороннего мира, то способна выдержать и взгляд смертной женщины. Но это оказалось намного, намного труднее, чем смотреть в глаза Смерти, и Хелльвир постаралась придать своему лицу усталое, отчаявшееся выражение. Она действительно испытывала усталость и отчаяние. Страх свернулся у нее в душе, как живое существо, он рвался наружу, впивался когтями в горло, он светился в ее глазах, но она подавила его и загнала обратно; и он, заскулив, отступил и спрятался. Хелльвир задыхалась, ей хотелось хватать ртом воздух, но она приказала себе дышать через нос, как можно реже.
Наконец королева кивнула и повернулась к Биону.
– Насадить тело на пики, – приказала она. – Пусть все узнают, что Салли выжила после покушения на ее жизнь.
Бион заметно вздрогнул.
– На пики, госпожа? Как Лориса?
– Я говорю на иностранном языке?
– Госпожа, вы хотите, чтобы люди узнали о том, что на принцессу совершено покушение?
– А почему бы и нет? – вмешалась Салливейн, разворачиваясь. Она говорила игривым тоном. – Я буду выглядеть неуязвимой в глазах подданных. Потому что осталась в живых.
Она взглянула на Хелльвир, и та почувствовала, что бледнеет, – наверное, ее лицо стало белым, словно простыни до того, как пропитались кровью.
– И я действительно неуязвима, разве не так, травница?
Хелльвир заставила себя кивнуть.
– Да, – пробормотала она. – Пока я здесь, да.
Хелльвир ушла из дворца другим человеком. После двух подряд визитов в царство Смерти она ощущала пустоту, чувствовала себя призраком. Она едва держалась на ногах от усталости, и правда, которую Хелльвир узнала от убийцы, преследовала ее, словно тень.
Ускорив шаги, она направилась в сторону дворца Редейонов. В ушах у нее до сих пор звучали вопли наемника, которого стражники тащили в темницу. Она понятия не имела, сколько продержится под пытками этот человек, есть ли у него мотивы хранить верность Оланду Редейону. Неуверенность гнала ее вперед. Она должна была их предупредить.
Хелльвир прошла половину пути, когда здравый смысл велел ей остановиться.
«Я не могу этого сделать, – поняла она. – Это слишком рискованно. А вдруг королева не поверила мне? Тогда она отправила за мной шпионов, и я выдам Дом Редейонов тем, что приду к ним среди ночи. Это
