панельными). От Таллина до Владивостока и по всей Центральной Азии одинаковые пяти- и девятиэтажные здания преобразили городской пейзаж. В связи с тем что все больше и больше людей переезжали из традиционных махаллей (городских кварталов) в многоквартирные дома, городская жизнь изменилась довольно резко. Ритм жизни в оставшихся махаллях и в новых застройках советской эпохи был абсолютно разным; разным он был и в крупных мегаполисах и столицах республик, и в небольших городках, где преобладание европейцев было не столь заметно. Наиболее существенные преобразования произошли в Ташкенте. Он представлял собой центр российской власти в Центральной Азии еще со времен завоевания и стал крупнейшим городом в регионе задолго до начала XX века. В 1930 году старая и новая части окончательно слились в единое муниципальное образование, однако резкий контраст между ними никуда не делся. Бо́льшая часть новой застройки – зданий, где размещались правительственные и партийные учреждения, парков и скверов, – располагалась в Новом городе. В Старый город провели электричество и водопровод, а вот по части коммунальных и социальных услуг угнаться за Новым он не мог. Сильный контраст между двумя частями города представлялся советским планировщикам столь же нежелательным, как и узкие извилистые переулки Старого города. С 1937 года власти начали планировать радикальную реконструкцию города, в рамках которой бо́льшую часть старого города предполагалось снести, а на ее месте построить широкие проспекты и многоквартирные дома. Из этого плана ничего особенного не вышло, поскольку началась война. Эвакуация изменила Ташкент неожиданным образом, однако двойственность города никуда не делась. В послевоенные годы столица Узбекистана расширилась, по краям Нового города выросли новые плановые застройки, а Старый город постепенно сносили. Разрабатывался долгосрочный план его модернизации{304}.

26 апреля 1966 года в Ташкенте произошло землетрясение силой 5,1 балла по шкале Рихтера, эпицентр которого оказался непосредственно под центром города. С этого момента ситуация изменилась. Чудом жертв оказалось немного, зато бо́льшая часть города превратилась в руины. Москва предприняла решительные действия. Брежнев вместе с премьер-министром Алексеем Косыгиным прилетели в Ташкент в день землетрясения и пообещали выделить щедрые ассигнования на реконструкцию. Восстановление Ташкента превратилось во всесоюзный проект: сюда съезжались строительные бригады со всей страны. За следующие три года город восстановили, а точнее, отстроили заново. Масштабы разрушений вкупе с финансированием обеспечили советским планировщикам карт-бланш на создание образцового советского города. Заново отстроенный Ташкент стал городом широких бульваров, огромных парков и зеленых насаждений, а также массивных многоквартирных домов. Центр города представлял собой образец советского модернизма. Старый город сильно пострадал. Бо́льшую его часть снесли бульдозерами, а взамен возвели новые постройки, оставив лишь несколько махаллей. Согласно новому генеральному плану, промышленные предприятия были перемещены на окраину города; также предусматривалось развитие транспортной инфраструктуры, в том числе метро, которое открыли в 1977 году. Первые здания после 1966 года строились по типовым советским проектам, однако начиная с 1970-х годов здесь стали появляться и «национальные» детали. В основном они сводились к декоративным элементам, но встречались и архитектурные инновации, где в расчет принималось жаркое ташкентское лето и яркое солнце{305}.

И все же жители Центральной Азии по-прежнему не спешили перебираться из деревень в города, потому двойственный характер общества, сформировавшийся еще в царский период, так и не ушел в прошлое. Такого рода ситуация привела к своеобразному этническому разделению труда, при котором выходцы из Центральной Азии работали в основном в сельском хозяйстве, сфере услуг, легкой и пищевой промышленности, тогда как в тяжелой промышленности и технических областях доминировали европейцы. Возникла в Центральной Азии и своя техническая интеллигенция, и промышленный рабочий класс, но эти группы оставались немногочисленными. Большинство жителей Центральной Азии, получавших высшее образование, тяготели к гуманитарным и социальным наукам. В 1987 году только 53 % рабочих мест в промышленности Узбекистана занимали узбеки, таджики в своей республике составляли 48 % промышленной рабочей силы, а киргизы у себя – всего четверть{306}. В то же время щедрые пособия на рождение детей, которые государство стало выплачивать в 1960-х годах, привели к высокому уровню рождаемости. В послевоенный период в Центральной Азии наблюдался массовый рост населения, изменивший демографический баланс не только в самом регионе, но и во всем Советском Союзе (см. таблицу 17.3). Доля народов Центральной Азии в общей численности советского населения за этот период почти удвоилась – с 6,3 % в 1959 году до 12,3 % в 1989 году. Мусульмане Центральной Азии за эти три десятилетия составили 28 % от общего прироста населения Советского Союза. Благодаря этим демографическим процессам Центральная Азия стала более центральноазиатской. В годы после революции в регион хлынул поток европейцев. Миллионы людей ссылали и депортировали сюда, другие приезжали сами в поисках работы. Послесталинский период ознаменовался очередным притоком европейцев. Освоение целины вылилось в необычную по своим масштабам и интенсивности иммиграцию, но еще больше европейцев приезжали сюда на заработки или назначались центром на различные должности. В 1970-е годы европейская иммиграция продолжалась, затем сошла на нет, а в 1980-х годах – перед распадом Советского Союза – население стало мигрировать в обратную сторону. После войны общий процент европейского населения сократился из-за высокого уровня рождаемости у народов Центральной Азии. Сокращение европейской иммиграции привело к усилению влияния титульных национальностей в республиках. Даже в Казахстане, наводненном поселенцами в гораздо большей степени, чем остальная часть региона, к 1989 году коренное население составляло большинство (см. таблицу 17.4).

Источник: Данные переписи населения с сайта demoscope.ru.

Примечание: Цифры относятся к национальности, указанной в паспорте, на всей территории Советского Союза. Однако 98 % коренного населения Центральной Азии продолжало проживать в пяти центральноазиатских республиках

Источник: Robert J. Kaiser, The Geography of Nationalism in Russia and the USSR, Princeton, NJ: Princeton University Press, 1994, 174

Однако все это не означает, что сельские районы Центральной Азии советская жизнь обошла стороной. Как раз наоборот: государство проникло в деревню несколькими путями. Важнее всего для него было производство хлопка, но, кроме того, работники школ, поликлиник и полиции были местными жителями, которые представляли государство в деревне. Эта сельская интеллигенция финансировалась государством, а ее представители считали себя носителями советских ценностей. Сельская местность была полностью советизирована, до такой степени, что советское и национальное полностью переплелись. Нежелание переезжать в города и сохранение привычного образа жизни не были актами сопротивления советской власти – они стали возможны благодаря ей.

К началу 1980-х годов брежневский золотой век начал терять свой блеск. К концу 1970-х годов экономический рост значительно замедлился. Замедление темпов роста было характерно для всей советской экономики, однако в Центральной Азии у него была своя специфика. Быстрый рост населения подорвал многие достижения. Инвестиции в промышленный сектор начали сокращаться как в абсолютном выражении, так и в расчете на душу населения. Пострадало даже сельское хозяйство. Новые земли, которые только вводили в эксплуатацию, часто были низкого качества и не могли производить столько же продукции, сколько уже освоенные. Урожайность хлопка стагнировала, уровень механизации снижался, а количество хлопкового волокна, производимого на тонну хлопка-сырца, падало. В 1980-х годах вручную было собрано больше хлопка, чем в предыдущее десятилетие. За 1970-е годы возросла младенческая смертность. В конце советской эпохи ее уровень в Узбекистане был почти в два раза выше среднего по СССР, а показатели по Таджикистану и Туркменистану были еще выше (и, несомненно, у титульных национальностей дела обстояли хуже){307}. Советские планировщики стали беспокоиться о переизбытке рабочей силы и вызванной им фактической безработице, однако сельские жители Центральной Азии по-прежнему отказывались переезжать в города, не говоря уже о других частях Советского Союза. Попытки мобилизовать центральноазиатскую рабочую силу на долгосрочные проекты за пределами их республик успехом не увенчались. Например, в 1976 году многолетний проект по рекультивации сельскохозяйственных угодий в Новгородской области России привлекал рабочую силу из Узбекистана, однако подобные инициативы никак не повлияли на решение демографической проблемы{308}.

Неустанная погоня за новыми достижениями в производстве привела к экологической катастрофе, полный масштаб которой стал очевиден в начале 1980-х годов. Отказ от севооборота привел к ухудшению качества почвы, а из-за орошения земля стала соленой и заболоченной. Водопользование, как правило, было неэффективным: большинство ирригационных каналов

1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 119

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Центральная Азия: От века империй до наших дней - Адиб Халид бесплатно.

Похожие на Центральная Азия: От века империй до наших дней - Адиб Халид книги

Оставить комментарий