след от губной помады. Принцесса сделала глоток. – Это приказ бабушки, а ее приказы – закон, Хелльвир.
Хелльвир попыталась собраться с мыслями, поражаясь тому, как все могло рухнуть в одночасье.
– Но Калгир Редейон, – не сдавалась она, – это друг моего брата. Я не выдержу, если он погибнет из-за меня. Пожалуйста.
Салливейн сердито фыркнула, перекинула волосы через плечо.
– Я не могу отдать тебе Калгира. Он наследник Редейонов, и он знал обо всем несколько месяцев. Мы не можем давать Домам повод заподозрить, будто проявляем милосердие к предателям. Разве ты не понимаешь, что у нас просто нет выбора?
Последние слова прозвучали как рычание – нетерпеливое, раздраженное. Принцесса резко обернулась, взяла свой кинжал и вытерла его салфеткой, глядя на бассейн и окна дворца. Хелльвир сделала шаг вперед, положила руку на плечо Салливейн. Принцесса не пошевелилась. Потом повернула голову.
– Я дважды вернула вам жизнь, – заговорила Хелльвир. – И ничего не просила для себя. Но сейчас я прошу. Я умоляю. Прошу вас, отдайте мне Калгира. Да, он знал о заговоре, но он в нем не участвовал. Мой брат не заслуживает этого – потерять дорогого ему человека.
Она взяла руку Салливейн, думая разжалобить ее, но это оказалось ошибкой.
Чужие эмоции, горечь и злоба, которые другая женщина не пыталась сдержать, не пыталась подавить, хлынули на нее и затопили, словно река, прорвавшая плотину. Хелльвир уже приходилось испытывать это чувство, когда Салливейн вернулась в мир живых во второй раз. Тогда она чувствовала ярость принцессы, ее предсмертный ужас. На этот раз эмоции были иными. Это был страх, но другой. Хелльвир резко втянула воздух сквозь зубы.
– Вы чувствуете себя виноватой, – произнесла она, не подумав. – Вы не хотите, чтобы он умер.
Салливейн наблюдала за ней. Она вырвала руку, и странное ощущение исчезло – как будто принцесса дернула за поводок, с которого рвался взбесившийся пес. Остались лишь холод и оцепенение.
Итак, этот «поток» эмоций заливал ее только тогда, когда они прикасались друг к другу. Хелльвир попятилась, не желая, чтобы это произошло снова, даже случайно.
– Я не чувствую за собой никакой вины, – отрезала принцесса.
Хелльвир показалось, что та взволнована, как будто и она, в свою очередь, заглянула в душу Хелльвир и ей не понравилось то, что она там увидела. Ложь повисла в воздухе, словно мертвая ворона, подвешенная крестьянином на изгороди для устрашения ее сородичей. Салливейн поняла, что ее слова прозвучали неубедительно, и поморщилась.
– Мы не можем проявить милосердие, Хелльвир. Нам нельзя выглядеть слабыми. Однажды мы оставили Редейонам жизнь, позволили им процветать и обогащаться – и это после того, как они воевали против нас во время Войны Волн. И посмотри, что вышло. Сколько лет Оланд таил злобу на нас! Нет, мы не можем оставить его наследника в живых.
Хелльвир испытывала противоречивые чувства. Внезапно ей захотелось броситься в бассейн, погрузиться в воду, смыть с себя весь ужас, который вселили в нее беспощадные слова принцессы.
– Если это так необходимо, пусть все увидят, как Калгир умрет, – пробормотала Хелльвир. Ее голос звучал откуда-то издалека, как будто это сказал кто-то другой. – Но вы все равно можете отдать его мне.
Последовало зловещее молчание.
– Ты собираешься воскресить его? – спросила Салливейн.
– Людям не обязательно знать об этом. Для всех он умрет на виселице.
Она сама не могла поверить в то, что говорит эти слова. Что торгуется, используя жизнь Калгира как товар. Но она могла его вернуть.
– А что потом? – презрительно бросила Салливейн. – Отпустить его на свободу? Это же Редейон, едва ли он сможет незаметно существовать в этом городе.
– Они могут уехать куда-нибудь, он и мой брат. Отпустите их в заморские страны, где их никто не знает. Просто позвольте им уехать, как они собирались. Я знаю, вы не хотите этого делать. – Ее голос снова дрогнул.
Салливейн пожевала губами, размышляя о чем-то. Скрестила руки, постучала кончиком пальца по локтю, уставилась на воду в бассейне.
– Ты должна была сказать мне правду, – наконец вздохнула она.
– Прошу, отдайте его мне, – снова взмолилась Хелльвир.
Молчание, которое последовало за этими словами, было ужасным.
– Я помню мать Калгира, – тихо произнесла Салливейн. – Я родилась после войны, но я ее помню. Она буквально истаяла. С каждым днем она выглядела все хуже и хуже. Горе убило ее. – Принцесса покачала головой, как будто злилась на себя за то, что собиралась сказать. – Я отдам его тебе. Но он не может остаться в Рочидейне. Он не может остаться в Кроне. Потому что в таком случае ничто и никто не спасет его от бабушки.
– Вы не расскажете ей?
– Я… – Принцесса заскрежетала зубами. – Нет. Мне кажется, нельзя этого делать.
– Благодарю вас.
Страх, сжимавший горло Хелльвир, словно кольцом, немного отпустил, и она смогла сглотнуть ком в горле, дышать свободнее.
– А что будет с нами? – тихо спросила она. – Как вы собираетесь поступить со мной и моей семьей?
– Бабушка хотела бросить тебя в подземную темницу, чтобы ты гнила там до тех пор, пока не понадобишься нам. – Это было произнесено игривым тоном. – А твоих родителей и брата отправить на рудники. Но я сказала ей, что ты можешь лишиться своего дара, если будешь несчастна и не увидишь больше солнца. Я сказала, что нельзя допустить, чтобы моя спасительница презирала нас больше, чем уже презирает. Твоих родных отпустят домой, а ты будешь сидеть под домашним арестом во дворце до тех пор, пока мы не решим, что с тобой делать.
– Зачем вы сказали ей это? – невольно пробормотала Хелльвир. – Вы же знаете, что это неправда.
– Ты думаешь, я хочу, чтобы ты была несчастна?! – сердито воскликнула Салливейн. – Ты думаешь, я не почувствовала… – Она смолкла, бросила быстрый взгляд на руку Хелльвир, которая только что касалась ее пальцев.
Хелльвир сделала шаг вперед. Все ее тело было напряжено так, что мышцы болели.
– А почему, – спросила она, – вам есть дело до того, несчастна я или нет?
– Я… – Салливейн сжала губы.
Хелльвир смотрела на ее совершенный профиль, который вырисовывался на фоне пылающего факела. Ей показалось, что принцесса хочет ответить искренне, но та лишь щелкнула пальцами, чтобы привлечь внимание стражника, стоявшего у фонтана. Солдат подошел. Его красная кожаная кираса была единственным цветным пятном в сером осеннем саду.
– Когда Редейоны будут повешены, – объявила принцесса, глядя на Хелльвир, – и труп Оланда будет выставлен на крепостной стене, тогда, возможно, мы позволим тебе увидеть родных. А до тех пор ты будешь находиться здесь, под охраной. – Она обернулась к солдату. – Запереть ее в одной из комнат для гостей, – приказала Салливейн. – Ты отвечаешь за то, чтобы она не бежала.
Стражник наклонил голову и крепко взял Хелльвир за локоть, но она вырвала руку.
– Вы не обязаны делать все, что велит вам ваша бабка, – тихо произнесла она.
Салливейн ничего не ответила. Сжав губы, она смотрела, как стражник уводит Хелльвир во дворец.
Глава 20
Спальня для гостей содержалась в полном порядке и была обставлена очень богато. Хелльвир не привыкла к такой роскоши. Но она не смотрела на резную мебель и золотую парчу. Несмотря на дорогую обстановку, это все равно была тюремная камера. Хелльвир долго сидела, сжав голову руками и ни о чем не думая.
Она подняла голову только после того, как услышала какое-то хлопанье за окном. Эльзевир сел на внешний подоконник, и она поднялась, чтобы впустить его.
– Вот ты где! – воскликнул ворон. – А я тебя везде ищу. – Эльзевир отвернулся, чтобы не смотреть на Хелльвир. – Я видел, как громили особняк Редейонов, как солдаты выбрасывали вещи во двор.
Ворон был расстроен. Хелльвир
