Такой посох стал характерной принадлежностью американских изображений Колумбии или Мисс Свободы. Использование фригийского колпака напоминает о якобинских моделях повседневности во Франции. Это явный плод параллельного заимствования из одной и той же классической традиции.
Макияж
Почти весь XVIII в. декоративный макияж был в тренде. Красавицы в пышных фижмах и с высокими причудливыми прическами завершали образ обильной косметикой. Хотя стоит заметить, что американки раскрашивали лицо не так сильно, как их французские и английские современницы.
Красивой считалась молочно-белая кожа, поэтому дамы всячески береглись от солнца. Англичанки и американки XVIII столетия любили овальные маски черного цвета, похожие на венецианскую моретту. В Америке такие маски назывались вайзорами или визардами. Их надевали для загадочности, или потому, что их черный бархат оттенял белоснежную кожу красавиц, или чтобы защититься от загара. Иногда в прорези для глаз вставляли цветные стеклышки и получали что-то вроде солнечных очков. Сведения о таких масках зафиксированы во всех колониях, от Каролины до Новой Англии. Такую носила Пэтси – приемная дочь Джорджа Вашингтона, когда ей было четыре года. Но визард могла надеть и почтенная пожилая квакерша. И конечно, маски надевали по праздникам. Добрые жители Бостона закрывали лица визардами на День Гая Фокса, чтобы побуянить всласть.
На лицо, шею и зону декольте накладывали толстый слой пудры, а также использовали белила. Основой пудры была рисовая мука, для вязкости в нее добавляли свинец и соли висмута. Кожа в итоге казалась фарфоровой, но вредные ингредиенты медленно отравляли модниц. Чтобы подчеркнуть белизну кожи (или чтобы скрыть оспинки, если с дамой случилось такое несчастье), на лицо клеили мушки. Чаще всего это были просто круглые кусочки черной тафты, бархата или шелка. Но встречались и более замысловатые, например, в виде стилизованной лилии. Щеки обильно румянили. В моде был розовый «помпадуровый» оттенок румян, которые наносили не только на скулы, но и под глаза (чтобы зрительно усилить их блеск), на виски, а также возле губ. Подчернить брови, подкрасить губки – готово.
Американки со скромными финансами наводили красоту подручными средствами. Например, губную помаду можно было сделать из свекольного сока и свиного сала вместо импортного кармина. Тот же свекольный сок в смеси с тальком или кукурузным крахмалом можно было пустить на румяна. Рецепт самодельной пудры выглядел и неаппетитным, и опасным: нужно было взять тонкие свинцовые пластинки, положить их в горшочек с уксусом и поместить все это в конский навоз на три недели. Под действием тепла и кислоты происходила химическая реакция, и получался карбонат свинца – свинцовые белила. Их уже можно было растолочь в пудру. На финальном этапе добавляли ароматическую отдушку и оттеночные добавки[1184]. Злоупотребление такой косметикой могло свести красавицу в преждевременную могилу.
После Американской революции яркий макияж вышел из моды. C конца XVIII в. и на протяжении всего следующего столетия леди должны были выглядеть естественно, словно их белая кожа и розовые губки – дар природы, а не искусства. Не то, чтобы дамы Американской революции отказались от косметики, но использовали ее более осторожно. Популярность приобрели рецепты средств вроде «жидких румян, которые в точности имитируют природу»[1185].
Макарони и прелестницы
«Среди нас недавно появилось какое-то животное, ни мужского, ни женского пола, существо среднего рода. Оно называется макарони. Оно говорит без смысла, улыбается без удовольствия, ест без аппетита, ездит верхом без физических нагрузок, распутничает без страсти»[1186], – сообщал британский журнал. Словечко «макарони» появилось в 1760-х гг. и попало даже в детскую песенку:
Едет франт на белом пони,
Весь лучится, как брильянт,
И кричит: «Я макарони!» –
По-заморски это франт[1187].
Возвращаясь из большого европейского турне, в которое тогда отправлялись для углубления культурных знаний, молодые люди частенько привозили в Англию особое чувство стиля, а также склонность к малоизвестному тогда итальянскому блюду, в честь которого они были названы. Другая версия происхождения слова связывает его с «макароническим клубом», основанным в Лондоне около 1760 г.[1188] По убеждению литератора Горация Уолпола, клуб включал «всех путешествующих молодых людей, которые носят длинные кудри и очки»[1189].
Макарони носили вместо однотонного сукна вышитый или орнаментированный шелк и бархат пастельных тонов. Их парики с высоченными тупеями и толстыми «поросячьими хвостиками» на затылке скреплялись помадой и обильно посыпались белой пудрой. Поверх парика красовалась крошечная шляпа «нивернуа» (сатирики острили, что снимать эту шляпу приходилось при помощи трости). Их туфли на красных каблуках сверкали декоративными пряжками, украшенными брильянтами или полированной сталью. Они славились также обильным употреблением белил и румян для улучшения цвета лица. Часы с множеством цепочек и печаток дополняли костюм.
В Америке, в подражание метрополии, появились свои макарони. Сара Ив, представительница филадельфийской элиты, рассказывала о своем знакомом, который предпочел отложить визит к ней, пока не будет соответствовать «макароническому» стилю[1190].
Достойную пару для макарони составляла прелестница (belle). Она была облачена в мантую с необъятными фижмами и, возможно, с пробковым турнюром. Ее прическа возвышалась чуть ли не на метр. На английской карикатуре американская щеголиха несет на голове целый военный лагерь с укреплениями, палатками и флагами.
Мода играла в американском обществе двоякую роль. Как и в других культурных традициях, она отражала социальную стратификацию. Модные новинки были способом элиты дистанцироваться от низших классов, не имеющих средств и времени следить за последними тенденциями. Английский пуританин XVII в. Ричард Бакстер советовал своим прихожанам обращать особое внимание на социальный аспект одежды: «Мы должны следить за тем, чтобы показать, что не возвышаемся над теми, кто принадлежит к нашему собственному рангу, и не равняемся в одежде с нашими начальниками; но сообразуемся с более низким сортом нашего состояния»[1191]. Приведенный выше южнокаролинский закон, определяющий разрешенную рабам одежду, отражал ту же концепцию социальной роли моды.
В Америке, на периферии западной цивилизации, у моды появлялась еще одна функция. Мода импортировалась из Европы, соответственно, указывала на включенность изящно одетой дамы или щеголя в трансатлантический культурный контекст[1192]. В одной из сатир американский макарони клялся, что делом всей его жизни было подражать британским франтам[1193]. Однако сатира сатирой, а в жизни представители вигской элиты старались по мере сил имитировать европейскую элегантность. Джордж Вашингтон в 1760 г. старался заполучить последние новинки лондонского потребительского рынка и сетовал на плутоватых торговцев, которые частенько навязывают виргинцам фасоны, «какие могли носить лишь наши праотцы во время оно»[1194]. Его супруга заказывала модные
